— У вас еще будет возможность отблагодарить их. Со временем, — замялся лесной.
Его руки снова упали на оружие, а взгляд — вниз. Цепь, снятая с ноги шерла, блестела в густом ворсе ковра: Остин набрался храбрости и честно признался:
— Не все были так добры. Некоторые хотели убить вас на месте.
Слева фыркнул огр. О, похоже, этот из их числа.
— Ничего, — не то с усмешкой, не то с горечью шепнул Габриэл, — в последнее время все этого хотят.
Из коридора веяло прохладой и ароматами съестного. Газовые занавеси мягко колыхались на окнах; блестела золотистая бахрома. Последняя свеча затрещала и затухла — другие фитили уже обильно чадили пышными клубочками дымка, наполняя покои ароматами пепла и медового воска.
— Хотите, чтобы я оставался в комнате? — Тихо спросил Габриэл, считав с лица одноглазого замешательство и страх.
— Не долго. Я подготовлю обитателей приюта к тому, что здесь…
— Появилось исчадие? — Закончил воин и снова поморщился — боль в ребрах становилась невыносимой. Пора бы прилечь.
Прикрыв сияющие небесным светом глаза, он лег на постель.
Остин вздохнул, и заговорил совсем о другом:
— Часть вашей одежды не подлежала восстановлению, поэтому мы ее выбросили. Я распоряжусь, чтобы вам выдали новую. Еду будут приносить сюда. Первое время вам лучше не попадаться обитателям на глаза и не покидать этих стен. Моя комната дальше по коридору. Вон та дверь. Если возникнут вопросы — обращайтесь ко мне или моим помощникам. Лорду Люке и Мардреду.
Грозное ворчание слева пояснило: Мардред — это огр с блистающим топором и такими же блистающими клыками. Темный эльф поморщился, как от боли. Хороший помощник. А впрочем, ему действительно было дурно: огонь сжигал переломанные ребра, истязал левую руку ноющей болью и терзал правую кисть, раздробленную на сотни мелких осколков.
— Как прикажете, господин, — смиренно молвил он.
* * *
Габриэл внимательно рассматривал белоснежную рубаху из тонкого льна, лежавшую на покрывале, и таял в холодном гневе. Это шутка? Ему, темному эльфу, опять предлагают надеть белое?! Ну, нет! Дети Сумерек с сотворения Подземного королевства не облачались в белое: черное, серое, темно-синее, темно-зеленое, сумеречных теней, это да. Но белый… Белый — цвет светлых эльфов. Он предупредил, что не наденет такое; ему ответили — черных рубах в замке не имеется, или надевай белую, или ходи голым.
Парень зло скривился и глянул на лежащий рядом полукафтан без застежек с длинными широкими рукавами, расшитый серебром и капельками драгоценных камней. Ну, хоть верхнюю одежду сподобились принести темного цвета, и пояс цвета восходящей луны — лучисто-серый с блеском. Спасибо и на том.
Он пошевелил пальцами на левой руке — они понемногу обретали чувствительность и, кривясь, потянулся к рубахе. Белый, нет, ну надо же! Взмахнув двойными черными с серебром рукавами и выскальзывающим из-под них белоснежными, Габриэл толкнул дверь и вышел в коридор.
Первым наутек бросился паренек, выскочивший из-за поворота. Сразу за ним лишился чувств светлый эльф. Завидев, перед собой темного, он неожиданно посерел, как путник припорошенный снегами севера, икнул и рухнул в обморок на мраморный пол. Дальше в рассыпную бросилась стайка юных эльфиек: русоволосые девушки с подносами и кувшинами пронзительно завизжали, и на зеркальные плиты посыпалось серебро, фарфор, керамика. Габриэл стиснул зубы, но с пути не свернул.
… Гостиный зал накрыло тишиной.
— О, нет, — шепнул Остин.
Арианна обернулась — лучистое лицо девушки заметно потемнело, в глазах угас блеск и появилась тревога. Сияющий, как солнышко Люка хмуро покачал головой, а прекрасная леди Аинуллинэ вырвала из его рук ладонь, зашипела, как разъяренная тигрица и бросилась бежать. Останавливать возлюбленную он не стал.
— Глазам не верю, — злобно прозвенел Эллион, нащупывая рукоять клинка, пронесенного от границ Мертвого леса до подножий Драконовых гор.
От порога шел Габриэл, затянутый в черное полукафтанье с широкими рукавами и… белую рубаху с высоким, под горлом воротом, застегнутым на все пуговицы. Он слегка прихрамывал и прижимал левую руку к груди, очевидно, испытывая в ребрах ужасную боль при каждом, даже самом незначительном движении, однако, вида не подавал, потому, как молодое снежное лицо походило на каменную посмертную маску. Так, как и положено суровому воину темного королевства Эр-Морвэн. Большие светло-голубые глаза гуляли по гостиной, отражая отблески полуденного солнца и растерянные эльфийские лица.