— Мардред, — хмуро бросил Люка, — к чему этот тон?
— Какой еще тон, кости Эвенна Белоокого? — Разозлился огр.
— Темный нам не враг. Оставь его.
— Конечно, не враг. Он всего лишь исчадие ночи, который чуть окрепнув, сбежит, а потом приведет сюда всю королевскую рать Эр-Морвэна.
— С чего вы взяли, что он так сделает? — Поинтересовался Эридан.
— Все темные одинаковы, мальчик. И попомни мои слова, они не меняются.
А из гостиной лилась печальная и горькая до безысходности песнь:
«Вой!
Волчий вой за стеной!
Под холодной луной!
Бродит стая волков,
Яд стекает с клыков!
Бой!
Ждет отчаянный бой!
Враг железом литой
Наступает с зимой!
Схватка с нашей судьбой!
Пой!
Пой эльфийский народ!
Сохраним славный род,
Верхний мир не падет,
Словно нива взрастет!
Зной!
Битвы зной захлестнет!
Страхи прочь унесет!
Встанем все, как один
На защиту святынь!
Стой!
Стой несломленный дух!
Даже если мир глух,
И мольбам не внимая
Все мечты пожирает!
Твой!
Выбор твой за тобой!
Испытание войной!
Грозный враг наступает,
Смертный бой принимаем…»
* * *
— Как…
Пинок.
— ты посмел…
Пинок.
— принести мне…
Пинок.
— плохие вести?!
Пинок.
У ног Брегона корчился и захлебывался кровью гонец. Король пнул его в живот еще несколько раз, и только когда гонец взвыл, остановился.
— Ваше… Величество… умоляю…
Молчать! — Взревел Брегон. — Не смей говорить, пока я не дозволю!
Гонец сжался в комок, притянул колени к голове, обхватил голову руками и задрожал, ожидая решения властелина над душами.
Озлобленный очередной неудачей владыка рухнул в кресло, стиснул подлокотники и поник плечами. В последнее время гордый и красивый сын Теобальда сильно изменился. Царственность уступила место дряхлости. Бледное восковое лицо исчертили сети тонких морщин, на лбу залегла глубокая уродливая складка, в черных глазах все чаще полыхало зарево старческого слабоумия. Величие и стать молодого темного принца присыпало пеплом, жажда безграничной власти отравила его, а чреда неудач иссушила полное сил тело, — он словно постарел на несколько тысяч бескрайних эпох и стал болезненной тенью самого себя.
— Я пресыщен неудачами! Я истомлен ожиданием! Ты, ничтожество недостойное даже моего мизинца, пошел прочь!
Избитый гонец встал на четвереньки и попятился к двери, не поднимая головы. Когда дверь с тяжелым лязгом сомкнулась, из темного угла выступил главнокомандующий в роскошном серебре. Не замечая Гелегана, Брегон продолжал шипеть, как умалишенный:
— Два месяца! Два месяца они искали свиток в Эбертрейле. И не нашли! Лентяи! Чародей Алиан мертв! Его ученик Лекс ускользнул благодаря мерзавке-наемнице! Спросить совета у Видящего Камня я не смогу еще девять месяцев! От Охотника нет никаких вестей! — Брегон обхватил голову, венчанную платиновой короной, — Я слаб! Я бессилен! Лунный город скрыт от моего взора. Вот-вот завершится Эпоха Туманного Утра, а я не продвинулся к цели ни на шаг!
Рука короля невольно потянулась к груди и стиснула бериллонитовый медальон-уроборос. Прозрачный с оттенком мягкого серебра, он блеснул в свете хрустальных шаров, и пролился светом на руку сына Теобальда — руку, безжалостно сорвавшую его с убитого отца.
— Где ты? Где ты Иссиль Итин? Как отыскать тебя?
В Зале Аудиенций было пусто, тускло и холодно. Большой узорный камин молчал — огонь не разжигали неделю. По зеркальным стенам и потолку текли капли кружевной наледи, в углах разрастались паутинки пыли и льда. Плотно задернутые занавеси переливались металлическим ажуром изморози. Потолок вихрился снежным налетом. В больших стеклянных чашах плавали мертвые золотые рыбки. Брегон, не ценивший красоты и утонченности, превратил дворец в мрачную твердыню, лишенную света и роскоши королевского блеска.
Гелеган играл желваками на восковых щеках.
— Где ты, Иссиль Итин? Где ты, моя мечта? — Брегон раскачивался на троне в звоне колец и серебряных браслетов.
— Мечта рядом, юный владыка.
— Кто здесь? — Зашипел Гелеган, потянувшись к спасительной рукояти. — Как ты вошел? Охрану невозможно обойти!
На свет вступил чужестранец в плаще и капюшоне. Правой рукой он сжимал деревянный изломанный в трех местах посох с навершием, плотно перемотанным черной материей, левой коснулся груди.