Под ухом тренькнуло. Парень обернулся — Эллион задумчиво трогал тетиву.
Чадящий факел осыпал лучника ворохом искр.
— Чего уставился? — Сердито спросил тот, поводя плечами и стряхивая пылавшие огоньки. Изо его рта вырвалось серебристое облачко пара.
— Не темновато для стрельбы? — Хмыкнул Габриэл, намекнув на зрение светлых. В отличие от темных, солнечные и лесные по ночам — все равно, что слепые новорожденные котята.
— Тебя не спросил, умник.
Темный криво дернул краем губ в подобие улыбки и отвернулся. С напарничком ему «повезло». Впрочем, Эллион был хорошим воином и ничуть не уступал Габриэлу ни в стати, ни в военной выправке, а то, что он ненавидел исчадие, так это дело второе. Главное — безопасность горного приюта, а разобраться меж собой всегда успеете, рассудил Остин, потому уже в третий раз поставил на самый опасный участок стены двух непримиримых противников. Габриэл с мнением Остина согласился и на едкие подколы вечно хмурого эбертрейльца внимание не обращал.
— Ты не думай, — начал Эллион, закидывая лук на плечо, — если я тащил тебя раненного на себе из Мертвого леса, это значит, что я тебя простил. Ты, сволочь, всегда будешь мне врагом, понял? Пусть сейчас мы на одной стороне и возможно, так будет продолжаться долгое время, я все равно никогда не прощу тебе и твоему народу того, что они сделали с моим домом. Эбертрейл был моим сердцем. Там жили мои кровники, моя семья — жена и сын. Они погибли в том числе и из-за тебя, — ткнул он пальцем в снежное невозмутимое лицо.
— Справедливо, — холодно согласился Габриэл, глянув ему за спину.
В звездном серебре поблескивала рукоять с обсидиановым украшением. Эттэль Эллион всюду носил на себе и не расставался с ним даже во сне.
Лучник поморщился, ожидая другого ответа, махнул рукой и уперся лбом в студеную стену. Новый яростный шквал прокатился по галерее, взбаламутив плащи, скребанув камень и опрокинув набок жидкие факельные огоньки. Недавно перевалило за полночь — до рассвета еще стоять и стоять.
Из мглы вынырнула невысокая тонкая фигурка и поплыла к дозорным будто бы в призрачном серебристом сиянии. Арианна. В руках она несла блестящий кувшин, чадящий дымными завитками — горячий питательный отвар. Сначала девушка протянула кувшин Эллиону, потом Габриэлу. Воин отпил два глотка и с благодарным поклоном вернул Арианне, будто сотканной из мягкого летнего света, отгоняющего сумрак морозной полуночи. Она улыбнулась, встретившись с ним взглядом, а потом ветер унес ее к Западной башне. Габриэл долго смотрел в ту зимнюю неласковую темь, размышляя о чем-то своем.
Вернувшись к парапету, он запахнул полы шерстяного плаща и замер.
Февральская ночь ошеломляла суровой красотой. Холод прожигал до костей и леденил душу. Горы шептали грозными голосами. Свет звезд струился по изломам пик и глубоким, загадочным низинам Драконовых нагромождений. В оползших расселинах выло и свистело. Со склонов сыпались снежные лавины. Под натиском вихрей ломался и трещал лед горных озер. Стонали заиндевевшие сосны и ели. Морозная мгла наполняла безграничный предсеверный край зловещими шепотами потусторонних миров.
Габриэл прищурился — на западе белые гребни нагорий резко уходили вверх; восток оплыл непроницаемой чернотой, высверкивая лишь белым извивом реки; по югу ползли дымные кольца тумана, обтекая деревья и валуны. И вдруг туман затрепетал, в воздухе мелькнула яркая точка, потом вторая.
Темный эльф выпрямился и распахнул огромные черные глаза, отбликовавшие стальным серебром — в пелене тумана точки сложились в огненную цепочку и поползли по изгибу холма с востока на запад.
— Дай веревку, — Габриэл протянул руку, залитую в лак перчатки, не сводя глаз с огоньков.
Эллион встрепенулся.
— Что-то увидел?
— Чужаки. Юго-восток. Тридцать — сорок миль.
Лучник перегнулся через парапет и всмотрелся в зимнюю ночь. Ледяной порыв с хохотом сорвал с его головы капюшон и спутал золотые кудри.
— Вижу. Плохо, но вижу, — буркнул он, хватаясь за волосы.
От проницательных светлоэльфийских глаз не укрывалось движение на сотни миль днем, но по ночам Властителями Зоркости являлись их темные сородичи.
— Дай веревку, — потребовал шерл. Пепельный пар сорвался во мрак.
Лучник метнулся к бортику и схватил скрученный канат.
— Ты чего удумал? — Процедил он, когда Габриэл, обвязав один конец вокруг зубца, сбросил свободный вниз, в ледяной ров у подножия.