— Освободила пленных?
— Да, лорд, освободила.
— Всех?
— Большинство, — отвечал погорелец в облаках черного марева. — К тем, что остались в темницах, уже не добраться. Своды пещер обрушились. Прохода нет. — Гоблин резко ударил кулаком о золу, — эта гадина лишила нас полугодовой выручки! Мы разорены! Разорены!
— Печально слышать, — бросил Габриэл и с отвращением сплюнул, показывая явное презрение к занятию местных жителей.
Черный гоблин захрипел от злости и взглянул на наглеца. На первых порах, он принял его за покупателя, прибывшего за живым товаром, однако рассмотреть, кто с ним говорил: эльф, орк, гоблин, тролль — не успел. Габриэл демонстративно и совершенно бесстрашно развернулся и направился дальше, ведя коня в поводу. Все, что осталось работорговцу — узреть развивавшуюся тяжесть бархатного плаща, пылающего искрами лунного серебра, глухой капюшон и круп серого кохейлана с длинным шелковистым хвостом.
— Плохо дело, — проговорил Хилый, когда молодой шерл застыл у груды обломков «Секиры и кулака».
Густой смог столпом непроницаемого облака вздымался в светлеющее небо. Тлеющие деревянные перекрытия потрескивали, среди мусора что-то с грохотом разрывалось, видно, лопались стеклянные бутылки и окованные лампы. Вокруг пепелища с проклятьями кружили гоблины.
— Белый Лебедь неуловима, — застонал доверенный принца, ожидая, что теперь ему точно не увернуться из-под горячей руки разгневанного главнокомандующего. — Все пропало, все пропало!
Габриэл в полголоса приказал:
— Закрой рот.
Хилый понурил голову. По впалым щекам полукровки носились желваки, зубы тихо поклацивали — долго молчать он не мог.
— Вот ведь тварь! И почему ее называют Белый Лебедь, она ведь баба? Правильно звать ее Белая Лебедь! Нет, это я так, размышляю, мой господин. Но я ведь прав? Баба она и есть баба! Хотя, черт с ней! Это ее имя, пусть называет себя как хочет! Хоть тьмой, хоть рассветом, хоть задницей осла! Что нам теперь делать?
— Я уезжаю, — бросил шерл, сдерживая гнев, обуявший его впервые с момента гибели Эбертрейла. — Прощай.
— А… — полукровка рухнул на колени и склонил голову, — вы меня не накажете?
— Не накажу.
Хилый вздрогнул и покосился на эльфа. Габриэл проявил милость, не казнив оскорбившего его солдата, хотя был в своем праве. Для полукровки это означало только одно — с этого часа он переходил в собственность шерла и был обязан служить ему до тех пор, пока шерл не освободит его или пока это не «сделает» смерть.
— Возвращайся в Сторм, — повелел ему новый владелец. — Сиди там и не высовывайся. На послания принца не отвечай. Если ты мне понадобишься, я сообщу.
— Да, господин. Все сделаю.
— И последнее, — пригрозил Габриэл. — Не напивайся больше до полусмерти. Если узнаю, что пьешь — найду и накажу.
* * *
Осеннее солнце лениво карабкалось по южному склону Гор Жизни и снежные пики золотились в рассветном огне. Хмурые облака сносило на запад — наступал ясный, холодный день середины сентября. Чем выше всходило светило, тем ярче синели лазурные небеса над Серебряной Заводью. Крошечный городок лесных эльфов, стиснутый с востока еловыми чащами, с запада — неприступными склонами гор, с севера — пологими холмами и узкой одноименной рекой, просыпался.
В домиках, разбросанных по краю долины, распахивались ставни и отворялись двери. Надо признать, домики здесь были очень похожи: отстроенные из белого полированного камня, блестевшего, как перламутр. В узких стрельчатых окнах с разноцветными витражами разгорались утренние огни; узорные дубовые двери хлопали, как крылья бабочек; крылечки, украшенные серебряной лепниной, искрились капельками осенней росы. Узенькие тропки, поросшие душистыми травами, петляли меж эльфийских жилищ затейливыми спиралями. Цветущие сады зеленели в кайме плетенных изгородей: нежные гортензии и розовые лилии благоухали сладостью, фиолетовые петуньи и бледно-голубые лобелии радовали нежными красками.
Всюду вились двойные лазурные стяги с изображением флейты, оплетенной вьюном. Собственные гербы полагались эльфийским валларро — владыкам над городами, государствами, крепостями. Валларро Агроэлл Летняя Флейта правил Серебряной Заводью с незапамятных времен и всегда над его вотчиной порхала флейта в лазури. Вообще, родовыми эмблемами могли похвастаться только потомки Высоких Эльфов. В их число входили Аннориен Золотое Солнце с гербом золотого крылатого солнца; Семь валларро Эмин Элэма живущие под символом града, заключенного кругом сияющих звезд; Иллиодор — владыка высокогорных эльфов, венчанный знаменем Правосудных Весов, и другие властители Детей Рассвета, разбросанные по равнинам, лугам и лесам.