Сердце Арианны отчаянно сжалось. Не потому что темные эльфы объявили войну, и не потому, что Пакт Дружбы был разорван окончательно и бесповоротно, а потому что в Лесном городе жил ее младший брат Эридан. Три года назад он упросил отпустить его в ученики к легендарному чародею Алиану Горный Лис. И все три года жил и учился при библиотеке королевского дворца, раз в месяц отсылая сестре весточку о себе с совой или голубем, ласточкой или вороном. Юноша писал об успехах и не удачах, радостях и печалях, неизменно сообщая, что жив и делает успехи в колдовском ремесле.
Следующая весточка должна была прибыть через неделю и Арианна с нетерпением ждала письма от единственного родного ей существа во всей бесконечно-необхватной равнине Трион, а теперь… она не дождется, потому что Эридана, скорее всего, уже нет в живых.
— Брат мой, — ее губы пересохли.
На ватных ногах эльфийка кинулась к беженцам.
— Кто-нибудь видел Эридана? Моего брата? Он ростом с меня, волосы пепельные, глаза зеленые. Он был учеником чародея. Умоляю, скажите хоть что-нибудь.
Она обращалась к мужчинам и женщинам, старцам и юношам, но те угрюмо отворачивали искалеченные лица с запавшими от голода и страданий щеками; отводили пустые и холодные от скорби и утрат глаза.
— Не молчите! Вы видели его?
Эльф с окровавленной повязкой на голове повернулся в полоборота и, опершись о навершие меча, воткнутого в землю, коротко ответил:
— Если твоего брата нет среди нас, значит, ему не повезло. Либо он мертв, либо в плену исчадий, в Мерэмедэле. А это гораздо хуже смерти. Гораздо хуже…
Ответив так, он развернулся и захромал, а из ярко-зеленых глаз Арианны покатились алмазные слезы. Она опустилась на землю, разметав по желтеющему вереску длинные шелковые рукава, точно раненная птица белоснежные крылья. Никогда до этого темного момента, эльфийка не испытывала такого жгучего опустошения. Ее сердце налилось ненавистью, а душа обратилась в холодный безжизненный камень.
Под вечер пал мертвый штиль. Говорливая хвоя умолка в зловещем предожидании грядущих потрясений. Небо в багрянце стремительно темнело. Над склонами Гор Жизни разгорались жемчужины звезд. Последние солнечные отсветы еще поигрывали переливами самоцветных камней по макушкам крон, а меж тем с севера неторопливо накатывали низкие, необычайно плотные, густые облака.
Серебряная Заводь стала островком света в смеркающейся мгле. Здесь, среди пронзительного крика сов и угрюмого молчания древних гор, в домах разгорались огни вечерних ламп, закопченные трубы плевались дымком, а сторожевые псы породы хас-каси тревожно выли на луну.
… Покончив с рутиной, лесные эльфы собрались на совет в доме валларро. Предстояло принять важное решение, и в просторных покоях было не протолкнуться. Сложив музыкальные инструменты вдоль стен, а фолианты в углу, они расселись на длинные резные скамьи. По печальным, отрешенным лицам, пронизанным безысходностью, плясали блеклые тени огней. От солнечных сородичей лесных отличала особая бледность кожи — цвета мягкого лунного сияния; глаза горели оттенками серого, светлой или темной зеленью, а русые или серебристые волосы, отсвечивали теплым или холодным серебром звезд.
Другую сторону комнаты заняли солнечные эльфы, бежавшие из Эбертрейла.
Совет начали с рассказа о падении города.
— Мое имя Хегельдер Могучий Ясень. Я расскажу, через что нам довелось пройти. — Солнечный эльф с золотыми волосами и голубыми глазами, изящный и не потерявший величественной стати даже после утраты левой кисти, вздохнул и заговорил. — Исчадия пришли на закате. Их было немного, несколько сотен. Они налетели, как саранча и смели нашу столицу в считанные минуты. Город горел заживо, мы горели заживо! Король Аннориен до последнего стоял в обороне. Но исчадия были несокрушимы! Они, как стервятники! Безжалостные расчетливые убийцы! Король Теобальд попрал все заверения в дружбе! Он наслал на нас черную рать! Он должен понести кару за тысячи безвинно загубленных жизней наших матерей и отцов, мужей и жен, братьев и сестер!
— Да! — Поддержали однорукого воина молодые горячие головы! — Король Теобальд должен ответить!
— Нет! — Не соглашались седые старцы, в величественных ликах которых жила мудрость эльфийского народа, — нельзя бросаться на рожон, не просчитав последствий! Если нападем на их короля, темные этого не простят!
— Что же вы предлагаете? — Горячилась молодежь. — Простить их? Никогда! Лучше пропеть короткую и славную Песнь Смерти, чем позорно шептать долгую и унизительную балладу жизни рабов!