Ужасы Лабиринта не сломили его. Почему его должно одолеть это? Просто потому, что он понятия не имеет, куда лететь, потому, что он не может отличить верха от низа, из-за возникшего у него ощущения бесконечного дрейфа в пустом зеленовато-голубом небе…
Хватит!
Эпло сделал глубокий вдох и потрепал пса:
— Все в порядке, малыш. Мне уже лучше. Все в порядке.
Пес опустился на все четыре лапы.
— Контроль, — сказал Эпло. — Я должен взять себя в руки. Контроль. Вот в чем дело.
Я утратил контроль. Даже в Лабиринте я контролировал себя. Я был способен бороться с судьбой. Когда я сражался с хаодинами, их было больше, и я был обречен на поражение изначально, но я мог действовать. В конце концов, я выбрал смерть. И тут явился ты, — он погладил пса по голове, — и я выбрал жизнь. Но здесь, кажется, у меня нет выбора. Я ничего не могу сделать…
Или могу? Паника улеглась, страх испарился. Из пустоты возникла холодная рассудочная мысль. Эпло подошел к рулевому камню. Во второй раз возложил на него руки, но только теперь на другие руны. Рука, камень, рука, тело, рука. Круг замкнут. Он произнес руны, и лучи разлетелись во все стороны, но на этот раз их цель была иной.
Они искали не массу — не землю и не скалу. На этот раз они искали жизнь.
Ожидание было бесконечным, и Эпло уже чувствовал, что снова соскальзывает в темную бездну страха, когда свет вернулся. Эпло озадаченно смотрел на результаты. Лучи вернулись со всех направлений, они озаряли камень сверху, снизу, со всех сторон.
Это было невозможно, бессмысленно! Как мог он быть со всех сторон окружен жизнью?
Он представил себе мир, каким видел его на диаграммах сартанов, — шар, плывущий в космосе. Лучи должны были вернуться только с одного направления. Эпло сосредоточился, изучая светящиеся знаки, и наконец решил, что слева свет ярче, чем справа. Он почувствовал облегчение — он мог плыть в этом направлении.
Эпло переместил руки на другое место на поверхности камня, и корабль начал медленно разворачиваться, меняя курс. В помещении, которое было недавно залито ярким светом, потемнело, по полу пролегли тени. Когда луч совместился с нужным местом на камне, руна вспыхнула алым. Курс был установлен. Эпло убрал руки.
Улыбаясь, он уселся рядом с псом и расслабился. Он сделал все, что мог. Они плывут к жизни, какой бы она ни была. А что до странности сигналов, то Эпло мог лишь признать, что допустил ошибку.
Это случалось с ним нечасто. Он мог бы простить себе одну, решил он, поразмыслив над обстоятельствами.
Глава 14. ГДЕ-ТО ТАМ, ГУНИС
— Мы знаем самый лучший путь, — сказала Рега Пайтану.
Однако оказалось, что лучшего пути нет. Путь был только один. И ни Рега, ни Роланд никогда прежде его не видели. Ни брат, ни сестра никогда не бывали в гномском королевстве, каковой факт они позаботились скрыть от эльфа.
— Насколько это может быть тяжело? — спросил Роланд у сестры. — Будет как все прочие путешествия по джунглям.
Но все было не так, и через несколько циклов путешествия Рега начала думать, что они совершили ошибку. Точнее, несколько ошибок.
Путь, такой, каким он был, и там, где он был, оказался новым и был проложен через джунгли руками гномов, а это означало, что он проложен под верхними уровнями огромных деревьев, на которых удобно жить людям и эльфам. Он извивался и петлял в темноте нижних ярусов. Солнечный свет, казалось, почти целиком отражался зеленым сводом.
Воздух внизу, казалось, застаивался там столетиями. Он был затхлым, горячим и влажным. Дожди, которые проливались вниз, проходили прежде сквозь бесчисленные ветви, листья и мох. Вода была не чистой и искрящейся, а какой-то коричневой и сильно отдавала болотом. Это был другой мир, и после пентона
пути люди были по горло сыты им. Эльф, который всегда интересовался новыми местами, нашел их скорее восхитительными и пребывал в своем обычном жизнерадостном расположении духа.
Путь был проложен совсем не для грузовых караванов. Часто лианы, деревья и кустарник были так густы, что Тиросы не могли проползти через них с грузом на бронированных спинах. Тогда путешественники сгружали корзины и тащили их через заросли на себе, при этом улещая Тиросов и уговаривая их идти следом.
Несколько раз путь обрывался на краю подушки серого мха и нырял вниз, где было еще темнее. Мостов нигде не было. Опять надо было разгружать Тиросов, чтобы те сплели сети и спустили их вниз. Тяжелые корзины спускали на руках.
Мужчины, привязавшись на страховку, медленно спускали вниз поклажу, вытравливая веревку ноющими от усталости руками. Большая часть тяжелой работы выпадала на долю Роланда. От хрупкого эльфа помощи было немного. Он обматывал веревку вокруг ответвления ствола и прочно закреплял ее, пока Роланд — с силой, которая эльфу казалась удивительной, — спускал вниз поклажу.
Регу они спускали первой, чтобы было кому отвязывать корзины по мере того, как их спускали, и приглядывать за Тиросами, чтобы они не расползлись. Стоя на дне расселины в затхлой серо-зеленой тьме, где со всех сторон слышались шорохи и завывания, а иной раз долетал вопль ленивца-вампира, от которого волосы вставали дыбом, одна, Рега хваталась за разтар и проклинала тот день, когда она позволила Роланду вовлечь себя в эту историю.
Не только из-за опасностей, но скорее по другой причине — совершенно непредвиденной и неожиданной. Рега влюбилась.
— Гномы в самом деле живут в таких местах? — спросил Пайтан, задрав голову, но не увидев солнца в переплетении ветвей, листьев и мха.
— Ага, — коротко ответил Роланд, не расположенный обсуждать эту тему, поскольку опасался, что эльф может спросить о гномах что-нибудь, о чем Роланд не имеет представления.
Они устроились на отдых после того, как спустились в глубокую расселину. У их хемпеновых веревок едва хватило длины, и даже Рега принуждена была взобраться на ветку, чтобы отвязывать корзины, зависавшие довольно высоко над поверхностью.
— Ой, у тебя все руки в крови! — воскликнула Рега.
— А, ничего, — сказал Пайтан, уныло разглядывая ладони. — Я слишком быстро соскользнул по веревке.
— Здесь чертовски влажный воздух, — пробормотала Рега. — У меня такое чувство, как будто я живу под морем. Давай-ка я займусь твоими руками. Роланд, дорогой, принеси мне немного свежей воды.
Роланд, устало опустившийся на серый мох, посмотрел на «жену». В его взгляде читалось: «Почему я ?»
Рега искоса взглянула на своего «мужа»: «Оставить меня с ним наедине — это твоя идея».
Роланд поднялся и поплелся в джунгли, прихватив фляжку.
Это было самое подходящее время, чтобы продолжить соблазнение эльфа. Пайтан явно обожал ее, относясь к ней с непременной учтивостью и почтением. На самом деле она никогда не встречала мужчину, который обращался бы с ней так хорошо. Но, держа узкие белые руки с длинными изящными пальцами в своих маленьких темных ладошках, Рега вдруг почувствовала смущение и стыд, как девчонка на своих первых танцах.
— У тебя нежные прикосновения, — сказал Пайтан.
Рега вспыхнула, и глаза ее блеснули из-под длинных черных ресниц. Пайтан разглядывал ее с необычным для беспечного эльфа выражением — взгляд его был суров и серьезен.
Я хотел бы, чтобы ты не была женой другого.
Я ему не жена! — хотела крикнуть Рега.
Ее пальцы дрогнули, и она отдернула руку, роясь в сумке. Что со мной? Он же эльф! Его деньги — вот все, что нам нужно. Только они и имеют значение.
— У меня есть мазь из спорновой коры. Будет жечь, но к утру она все излечит.
— Рана, которую я получил, не излечится никогда. — Пайтан нежно и осторожно коснулся руки Реги.
Рега не шевельнулась, позволив его руке скользнуть выше. Ее кожа горела, пламя пылало в груди и мешало дышать. Эльф обнял ее, притянул к себе. Рега крепко сжала баночку с мазью; она не сопротивлялась, не смотрела на него — не могла. Это сработает, твердила она себе.