Помимо того, люди умели приспосабливаться. Они могли жить везде. Эльфы же испокон веков жили в лесах и противились всякому изменению. — Алланон улыбнулся. — В те времена, Вил Омсворд, жизнь была разнообразней, чем теперь. И ярче. Теперь этого нет. Тебя это не удивляет?
Вил кивнул:
— Да, немного.
— То была великая эпоха. Вот тогда-то эльфам и надо было выйти из лесов и присоединиться к людям, чтобы вместе создавать общий мир. Но они не сделали этого — ни эльфы, ни другие древние народы. Они пожелали остаться в стороне и наблюдать, надеясь, что жизнь человечества не повлияет на их существование. Они не видели в этом никакой угрозы: люди не владели волшебством и путь их не был путем разрушения, тогда еще не был. Эльфы полагали, что так будет всегда. И ошиблись. Это стало причиной их гибели. Люди продолжали плодиться и заселять землю. Пришло время — они узнали об эльфах и других существах. И те вызвали своей загадочностью недоверие и страх у людей. Люди отнеслись к ним как к существам, приносящим несчастье, злым и коварным, чьим главным занятием было строить людям козни. Что ж, в какой-то степени люди были правы: кое-кто действительно досаждал им мелким колдовством, но в целом такое обвинение было незаслуженным. Во всяком случае, эльфы вообще никогда не вмешивались в людские дела. Единственное, о чем они тревожились, — это сохранение и защита земли и всего живого на ней. Они занимались своим делом, не обращая внимания на человеческий род.
Но постепенно все менялось. С невероятной быстротой люди продолжали осваивать мир: они строили города и крепости, плавали по морям в поисках новых земель, орошали и оттесняли пустыни. Они стали серьезно влиять на мир, изменяя его облик. Этого никто не ожидал. Эльфам пришлось отступать в леса все глубже и глубже, так как люди рубили деревья и кустарники, да и все остальные страдали от деятельности людей.
— Но разве они не сопротивлялись? — перебил его Вил.
— Было уже поздно. К тому времени многие из них исчезли с земли: кто-то не смог продолжить свой род, кто-то не сумел приспособиться. А оставшиеся не могли объединить свои силы: они разбрелись по земле и потеряли друг друга. И хуже того — утратили свое волшебство. Когда злые силы пытались завладеть миром, они действовали при помощи магии, и надо было сражаться с ними тем же оружием. Но когда Зло было изгнано с земли, пропала необходимость и в добром чародействе. Люди не знали магии, поэтому эльфы и их собратья не думали, что им еще пригодится колдовство. А когда необходимость в нем возникла, вдруг обнаружилось, что многое позабылось. Так получилось, что могучие прежде чародеи не смогли противиться вторжению людей. Конечно, поначалу они собрали всю силу, которой еще владели, и пытались бороться. Но тщетно. Людей было слишком много. Силы волшебников не хватало, она приносила им лишь малые победы, краткие передышки — и ничего больше. В конце концов им пришлось покинуть свой дом, и, не найдя нового, они погибли.
— А эльфы — что стало с ними? — спросил Вил.
— Эльфы выжили. Их стало гораздо меньше, но они не погибли, как прочие. Они отступили в глубь лесов, прячась от людей, которые пришли захватить мир. Они с ужасом смотрели, как рушится то, что было их домом. Они видели, как истощается их земля, и жизнь на ней постепенно угасает. Они наблюдали за непрерывными войнами. Наблюдали, ждали и готовились: они предвидели, чем все это кончится.
— Большие Войны? — догадался Вил.
— Большие Войны, — кивнул Алланон. — Эльфы предвидели этот ужас. Они использовали всю магию, которой еще владели, чтобы спасти свой род и некоторые сокровища древней эпохи — среди них и Элькрис — от уничтожения. Остались и люди. Но эти выжили не потому, что были сильны или предусмотрительны, а просто их было слишком много, они расселились по всей земле, и катастрофа не затронула всех. Но то, что люди построили и создали, было уничтожено. Древний мир превратился в бесплодную, необитаемую пустыню.
Не одну сотню лет после Больших Войн продолжалась борьба за существование на обезображенной, опустевшей земле. Привычная природа изменилась до неузнаваемости, и тем, кто выжил, тоже приходилось меняться. Изменилось и человечество. Из рода перворожденных людей возникло четыре новых и отдельных друг от друга народа: люди, дворфы, гномы и тролли. Большинство до сих пор верит, что эльфы были пятым родом, порожденным катастрофой. Но для новых народов жизнь только начиналась; предания древней эпохи быстро забылись, исчезли старинные обычаи, вера, культура.
Эльфы же сохранили очень многое. Они утратили лишь свое волшебство, но в то время это было и к лучшему. В жизни эльфийского народа произошли перемены, которых не случилось бы, будь у эльфов их магическая сила, но эти перемены помогли им сблизиться с другими народами. Возрожденные люди и эльфы приспособились друг к другу в их новом мире и, наконец, стали очень похожи.
И когда, почти через тысячу лет после Больших Войн, новые народы начали развиваться, эльфы были с ними. Они больше не прятались в лесах как сторонние наблюдатели, теперь они трудились бок о бок с остальными над возрождением мира, заботясь о том, чтобы люди вновь не пошли по пути, который чуть было не привел к уничтожению всего живого. Именно эльф Галафил созвал в Параноре Великий Круг друидов, направив усилия людей на более безобидное познание тайн жизни. Так эльфам удалось вернуть часть своего прежнего волшебства в надежде, что это искусство поможет сохранить новый мир и его жизнь.
— Но ведь теперь у эльфов нет магии, — перебил Вил. — Только у друидов.
— Не только у них, — поправил Алланон. Похоже, на какое-то мгновение он растерялся. Когда он снова заговорил, голос его был холоден и сух. — Друиды рано поняли опасность возвращения утраченной магии. Один друид по имени Брона дал остальным хороший урок. Он попытался исследовать пределы магической силы, и она уничтожила его, создав в его физическом теле существо, известное под именем Чародея-Владыки. После этого друиды прекратили все магические опыты. Потом Брона захватил в плен и перебил всех друидов, развязав тем самым новую войну — Вторую Битву Народов. По счастливой случайности мой отец, Бреман, спасся, он научил меня магии. Когда он умер, я остался один. — Алланон замолчал и долго глядел на огонь, сощурив глаза. Потом взглянул на Вила: — Что еще ты хочешь узнать, долинец?
Голос его звучал раздраженно, почти зло. Это удивило Вила, он пристально смотрел на друида, стараясь заглянуть ему в глаза.
— А что мне еще надо узнать? — спокойно спросил он.
Алланон ничего не ответил, ожидая, что Вил продолжит. Они смотрели друг на друга в напряженной, неуютной тишине. Долинец отвел глаза первый и принялся лениво ворошить тлеющие угли носком сапога
— Эти существа за стеной Запрета — какие они? — наконец спросил он. — Почему они не умерли за столько лет?
Мрачное выражение лица Алланона не изменилось.
— Называй их демонами, ими они и стали. Они пребывают вне пространства, в черной пустоте, по ту сторону мира живых. Там нет времени, которое уносит годы и приносит смерть. Может быть, эльфы не понимали этого или просто не придали значения, ведь тогда их единственной заботой было изгнать Зло за пределы мира. Во всяком случае, демоны не погибли там, скорее наоборот — их стало больше. Зло питалось самим собой и стало гораздо сильнее; оно породило новую жизнь, а та в свою очередь новое Зло. Знай, долинец: Зло побежденное не есть Зло уничтоженное. Не находя другой пищи, Зло питается собой, растет его мощь, растет его ярость, пока оно стремится к свободе, а потом… потом оно вырывается, и тогда ничто не может остановить его.
— А его волшебство? Оно тоже растет? — выдохнул Вил. Друид кивнул:
— Да, растет и совершенствуется. Ведь демоны постоянно воюют между собой, обезумев от ненависти, ищущей выхода.
Теперь долинец притих, он низко опустил голову, стараясь держать лицо в тени. Далеко на востоке были слышны глухие раскаты грома: гроза уходила за Вольфстааг.