Всё было просто: подкараулить на самом не охраняемом участке дороги, остановить зачарованную карету и поговорить с императором. Кинарис больше всего боялся именно этой части. Он мог быть уверенным принцем с эльфами, но они и так готовы воспринимать его главным. А вот человеческий император, который старше и опытнее, будет смотреть на него как на мальчишку из побежденной страны.
Всё пошло не по плану еще в переулке, где подготовили засаду эльфы. Кинарис без труда остановил зачарованный экипаж императора: даже своей магией ему было бы не так просто, но стоило вызвать Древо, как оно зашевелилось на его коже и разломало чары.
Экипаж, двигавшийся над улицей, резко встал, накренился, а потом рухнул.
Только стражников вокруг оказалось куда больше, чем рассчитывали эльфы. И оборонялись они прекрасно. Более того, среди них оказался даже маг, который быстро сообразил, что происходит, и ответил собственным выпадом.
Кинарис крикнул какую-то воодушевляющую чушь на эльфийском и едва успел выставить щит. Оставалось только удивляться, как сильна магия Древа, и как охотно отвечает принцу. Она ощущалась, как разбухшая от дождей река, которая переливалась из берегов, но пока что под контролем Кинариса. Вскоре это могло стать проблемой, всё-таки носить Древо на коже можно, но недолго. Потом ему нужно собственное вместилище, как в Эльранде, иначе разорвет на части самого Кинариса.
Об этом он успеет подумать позже.
Пока же магия сыграла им на руку. Помогла обезвредить бойцов в короткой схватке, а в мага Кинарис без сожаления послал сильный заряд, краем сознания ощутив, как тот отключился.
Прекрасно.
— Следите, — коротко бросил Кинарис эльфам. — Нужно успеть до того, как придет подкрепление.
Он почти пожалел, что опытный воин не пошел с ними — но он выполнял приказ своего принца. Кинарис рассудил, что пусть хоть Загкар останется, если сегодняшнее мероприятие не увенчается успехом.
Он уже слышал, как в соседних домах раздавались возгласы, а огней стало гораздо больше. По расчетам Загкара, у них было минут десять. Кинарис решил, что стоит рассчитывать на вдвое меньшее время и быть готовым к сюрпризам.
Первый, конечно же, ожидал его в экипаже, куда он нырнул, захлопнув за собой дверь и одновременно с этим зажигая над плечами по магическому огню.
Император встретил его коротким выпадом, и, если бы предусмотрительно выставленная магия Древа не рассыпала кинжал в пыль, Кинарис получил бы отменный удар в горло. Хотя уверяли, что император стар и немощен.
— Сиди смирно, — усмехнулся Кинарис, не показав ошалелого страха от того, что всё могло закончиться весьма бесславно.
Он уселся напротив главного человека среди людей, ловко приставив к его горлу собственный эльфийский кинжал, тот самый, который смог привезти из Эльранда.
Император действительно оказался старым, но отнюдь не немощным. На его темной одежде сияли в свете магических огней драгоценные камни, как и его глаза. Они сурово смотрели из-под кустистых бровей.
— Тебя выпотрошат за дерзость, мальчишка, — холодно бросил он.
В других обстоятельствах Кинарис мог и дрогнуть. Перед ним сидел истинный владыка, гордый, достойный, не испытывавший страха, в отличие от самого эльфа. Кинарис же боялся, но больше всего — неудачи. Поэтому вспомнил, как на него подобным образом смотрел отец, и как того бесило, когда Кинарис задирал голову и открыто бунтовал.
Эльф чуть надавил на лезвие. Достаточно, чтобы заставить императора приподнять голову.
— Это я могу тебя выпотрошить, пока придут твои люди, — нагло заявил Кинарис. — Но у меня другое предложение.
— Ты смеешь предлагать?
— Я — младший принц Эльранда. И смею многое.
Глаза императора расширились. Едва заметно, он быстро взял себя в руки, но Кинарис заметил, и это внезапно придало уверенности.
— Ты захватил мою землю, но она пуста для тебя. Ни ткани, ни драгоценностей не будет, пока в Эльранд не вернется магия. Для тебя война станет бессмысленной. Твой народ возненавидит за нее. За то, что лишил их тканей и товаров. За то, что поднял налоги ради нее. А в итоге не будет денег, только беженцы.
Император молчал. И это тоже убедило Кинариса, что он на верном пути.
— Магия вернется, только когда в Эльранде воцарятся законные владыки. Мы можем заключить союз.
— Империя не заключает союзов.
— Придется. Иначе тебя убью не я, а собственная страна.
Кинарис понимал, что времени остается всё меньше. Возможно, осознавал это и император, сознательно тянул. Оставалась возможность только одного последнего рывка.
— Я уничтожу половину города и доберусь до твоей семьи, если к утру ты не отпустишь моего брата, живым и здоровым. А когда будешь готов к переговорам о союзе, выпусти зеленые искры в небо.
Кинарис молился всем богам, чтобы у него получилось. Чтобы Древо не подвело в этот раз, когда его сила больше всего нужна. Император должен понять, что эльфы настроены серьезно.
— Я утоплю этот город в крови, и у тебя больше нет нашей ткани и драгоценностей, чтобы зажимать ими раны.
Татуировка больно колола, почти нестерпимо, но мощь Древа Кинарис высвобождал осторожно. Всколыхнувшимся сиянием, резким взрывом изнутри экипажа, который разносил хрупкое дерево в щепки, осыпал их дождем близлежащие дома. Эльфы были предупреждены и успели отойти подальше в тени. По задумке, Кинарис должен защитить магией себя и императора, но разнести экипаж.
Хоть тут всё пошло по плану. Правда, Кинарис не предполагал, что после этого окажется оглушен и с трудом сможет дышать. Он пришел в себя посреди пыли и развороченного дерева почти одновременно с тем, как вокруг показались новые воины. Первым делом они, конечно же, помогли подняться императору, который тоже с трудом понимал, где он.
Вторым собрались убить Кинариса.
Он не хотел использовать Древо больше, чем нужно, поэтому взметнул собственную магию. Короткой световой вспышкой ослепил воинов, и это дало ему время метнуться в сторону, где ждали эльфы.
Бесшумными тенями они успели скрыться на улицах, которые изучили со всеми подворотнями, темными углами и вовремя открытыми погребами.
Они должны были пересечь один такой, юркнуть на задний двор и дальше уже рукой подать до Площадки. Кинариса шатало от слабости, ему казалось татуировка прорастает внутрь, Древо пускает корни в нем самом, и тела ему, конечно же, мало. Усилием воли Кинарис заставил магию вновь улечься завитками на коже, но понял, что если император заупрямится, всё станет совсем скверно.
Древо питало магию Эльранда, целой страны. Ему было тесно на теле Кинариса. Ее следовало вернуть на месте и побыстрее.
В прохладном влажном подвале Кинариса качнуло, и он уперся в стену. А потом сполз по ней, теряя сознание.
Он не знал, сколько прошло времени, но, когда проснулся, понял, что под голову ему заботливо положили сложенный плащ, а другим укрыли. Кинарис сел и поморгал, привыкая к полумраку, в котором мерцали магические огоньки.
— Ваше высочество! Вы очнулись, — рядом встрепенулся один из воинов, который был с ним вечером. — Я осмелился отослать остальных на Площадку, несколько наших снаружи. Мы ждали, когда вы придете в себя.
Кинарис слабо кивнул.
— Сколько я проспал?
— Ваше высочество, — эльф запнулся. — Уже утро.
Проклятье! Кинарис вскочил так резко, что закружилась голова, но он едва ли обратил на это внимание. Если император не воспринял его всерьез, если он не настолько разочарован войной и не так уж хотел ткани и драгоценностей… тогда всё пропало.