Шлеп-шлеп-шлеп. Хррршшшшшш. Мерзкий скрип заржавленных петель. Звяк. Хрусть-хрусть.
Валдис глотнул из склянки и вылез из гроба, едва эльф опустил на дверь железную балку. Снял с шеи медальон, протер его истлевшим рукавом… и вымазал в грязи. Откуда грязь-то взялась? Была бы пыль, не было бы проблем. Вампир с тоской посмотрел на уютный гроб, а потом прошел к арке в стене, нажал на рычаг подсвечника и шагнул в открывшуюся дверь, из которой первым делом пахнуло тленом и спертым воздухом умерших в заточении тысячелетий.
Валдис чихнул так, что только чудом не приложился лбом о каменную кладку прохода. Поморщился, топнул ногой и щелкнул пальцами. Торнадо пронеслось по всем помещениям заброшенного замка, взорвалось над горой пыльным вулканом и погребло под собой деревню у подножия. Высшего Лорда Светлых вампиров это не касалось. Он шел по коридорам, проверял оставленное и мечтал о горячей ванне.
— Это ненадолго, — пообещал себе Валдис, лежа по уши в воде небольшого круглого бассейна и лаская пальцами медальон на груди получасом позже. — Приведу себя в порядок, оденусь прилично и снова залягу в гроб.
Слова отразились эхом от колонн и вернулись к нему насмешкой. Зачем приводить себя в порядок? Чтобы снова тлеть в гробу заживо? Чем ему в грязной одежде не тлелось? Валдис укрылся от этих мыслей на дне бассейна. Это помогло не сильно, так что когда он, чистый, благоухающий и прилично одетый, улегся в гроб, заклинание-следилка осталось висеть в гробнице. Валдис должен был увидеть того, кто хотел украсть все, что у него есть, своими глазами.
5.
Хрусть-хрусть. Звяк. Бульк. Бульк. Ших-ших. Хррршшшшш.
— Привет, Вашество. А я петли на двери маслом смазал, больно уж скрипели мерзко.
Валдис едва не выругался вслух. Такую красоту испортил! Попробуй теперь, восстанови то, что веками ржавело и музыку преисподней ковало! Никакого уважения к искусству! Юный Темный эльф вошел в гробницу, закрыл за собой дверь на засов и поднял повыше магический шар, что висел над его головой на веревочке.
— Слушай, я это… светло тут сделаю, лады? Обещаю, перед уходом верну, как было. Тебе же все равно, ты в гробу, а мне фрески не видно.
Не успел Валдис возмутиться, как эльф дернул за веревочку, и светящийся шар распался на сотни маленьких шариков, разлетевшихся по всему помещению в полнейшем беспорядке. Они напомнили растерявшемуся вампиру звездное небо, которое он не видел безумное количество лет. И по которому отчаянно скучал, понял Валдис мгновение спустя.
— Это очень красиво, — положил руку на гроб Темный. — Специально для тебя сделал. Может, откроешь крышку и посмотришь? Обещаю, не пожалеешь.
Валдис благоразумно промолчал, чем немало эльфа расстроил.
— Не хочешь смотреть? Ну и дурак. Звездное небо всяко лучше черной мраморной крышки у тебя перед носом. Ну да ладно, дело твое. В конец-то концов, ты же вампир. Может, у вас эта, как ее, фобия на открытые пространства.
Валдис едва не покрутил пальцем у виска. Надо же было такое придумать!
— Знаешь, я тут подумал и решил тебя силой из гроба больше не вытаскивать. Ты же маг. Таких, как ты, злить — себе дороже, поэтому я буду донимать тебя разговорами до тех пор, пока ты из гроба не вылезешь и медальон не покажешь.
Валдис сложил руки на груди, насмешливо хмыкнул… и тут же об этом пожалел, потому что Темный навострил острые уши, а потом наклонился и прижался правым ухом к его губам. То есть, к гробу над его губами, но для вампира это было одно и то же. Тепло живого существа… шепот крови на виске и шее совсем рядом с клыками… запах эльфийской юности… Валдис схватил склянку и выхлебал ее до дна за один прием. К его великому сожалению, не беззвучно.
— Ага! Ты правда там есть!!! — отскочил от гроба эльф.
Безумная жажда крови отступила, и Валдис смог сосредоточиться на том, что показывала ему следилка: побелевшее от накатившего понимания лицо красивого Темного эльфа, сжатые в кулаки ладони, вязь татуировки несовершеннолетнего на шее и три серьги жизни на остром ухе. Великолепная одежда и безумно дорогие цацки. Похоже, и правда наследник.
Воспоминания едва не прорвали плотину, но Валдис вовремя остановил ручеек, не дав ему превратиться в реку. Он помнил, какова кровь Владыки Темных эльфов на вкус. Еще как помнил! Он выпил последнюю каплю пару мгновений назад. Валдис помрачнел. Безрогий единорог! Он собирался наслаждаться ею куда дольше!
— Ваше Величество? — отмер мальчишка.
Понял, что никто его кровь пить не собирается, и снова ожил. Оторва малолетняя!!! Прискакал к гробу, прижался ухом, облапал крышку руками и пополз от головы к ногам, прижимаясь к мрамору как можно плотнее. Если бы Валдис не был хладнокровным вампиром, то к концу процедуры бы взорвался. У него секса черт знает сколько не было! А тут! Красивый, вкусный принц Темных эльфов лицом да по всему телу, включая то самое, трется!!!
Эльф выпрямился, положил руку на крышку гроба, постоял задумчиво, а потом заулыбался так, что Валдису стало жарко, и провел пальцами по мрамору гроба в районе груди вампира.
— Вашество, да ты у нас любитель мальчиков, да? Хочешь, скажу, как догадался?
Валдис не был любителем мальчиков (мужчин — другое дело, но не мальчиков!) и до недавних пор ничего не хотел, но кого это волновало? Только не ехидного и болтливого до невозможности Темного.
— Твой гроб стал теплым, стало быть, мужскую ласку ты любишь. Нет, ну теоретически ты можешь любить всех и вся, но мне хочется думать, что мужчины тебе по нраву куда больше женщин. Хочешь, я приведу человеческого юношу? Выпьешь его кровь, займешься с ним развратом, а мне взамен медальон отдашь. Ну, не отдашь, а покажешь.
Валдис, естественно, промолчал. Кому нужны люди, когда под носом принц Темных эльфов ошивается и прямо-таки нарывается на неприятности?! Кровь в склянке кончилась, опять же… Валдис поморщился. Детскую кровь пить, даже если она голубая, — моветон. Другое дело отец этого настырного наглеца. Принц Темных эльфов в полном расцвете лет. Мммм! Сказка. Судя по сыну, красавец, каких поискать. С ним бы Валдис много чем занялся, жаль Темные эльфы любовные мужские игры на дух не переносят.
— Молчишь. Ладно. Пойду я, подумаю, — нарушил затянувшееся молчание эльф. Вздохнул тяжело. — Придется опять фолиант читать. В нем много всего интересного написано, авось найду, чем тебя из гроба выманить можно. Не скучай тут без меня, я ненадолго.
Валдис откинул крышку гроба, едва за эльфом упал дверной засов. Подхватил пустую склянку и решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Принц — это не Владыка, с ним хлопот в разы меньше, тем более что Владыки в Темных Чертогах сейчас не было. Да и с сыночком следовало разобраться. Лучше всего чужими руками. Валдис покинул гробницу в самом что ни на есть решительном настрое. Если он хочет снова обрести покой, пора принимать меры.
6.
Валдис вороном сидел на ветке могучего дуба напротив открытого настежь окна и ждал. Точнее наблюдал. А еще точнее — капал слюной, глядя на то, как готовится ко сну Темный принц Таркадариэль. Идиотские у эльфов имена! Язык сломаешь. Надо придумать что-нибудь покороче.
— Дар, — едва слышно сказал Валдис, с неподобающим вампиру восторгом глядя на расплетающего косу Темного.
Эльф вздрогнул, откинул за спину волосы и поднялся со стула, обшаривая все вокруг настороженными глазами. Валдис спрятался за ствол дерева, проклиная себя за глупость, и замер там каменным изваянием. Дождался, когда Темный успокоится и ляжет в постель, а луна заберется в зенит, и проник в его покои тенью. Сел на постель за спиной спящего на боку красавца. Склонился к нему и зашептал в острое ухо, путая сны и реальность так, как умеют это делать только вампиры:
— Дар, если не хочешь потерять сына, прими меры. Он залез туда, куда лезть не следовало.
— Что он опять натворил? — сонно заворочался эльф.
Одеяло сползло с него на постель, обнажая… обнажая… Валдис поспешил натянуть его обратно. Случайно коснулся сильного смуглого плеча эльфа холодными пальцами и сорвался: провел по невероятно теплому плечу и руке и уткнулся губами в острое ухо, унимая вскипевшую в венах кровь. Неужели он нашел того, кого ждал так долго?! Валдис поспешил вспыхнувшую в сердце надежду растоптать. Он ошибался не раз и не два, а если учесть, что род Темных Владык во все времена был для него особенным, то и вовсе радоваться нечему.