— На выход. — Прервал объяснения Анориона Ксандр.
Подъехали мы к небольшому особняку из красного кирпича, вокруг которого раскинулся красивый сад. На крыльце нас встречала девушка невысокого роста с волосами цвета серебра, которые ниспадали до самой талии. Одета она была в длинное черное платье с серебряной вышивкой, поверх которого была накинута легкая шаль серого цвета. Честно, глядя на нее, я бы ни за что не сказала, что это жрица Жизни. Скорее уж Смерти.
Посадив Анориона за пазуху и взяв меня на руки, Ксандр вошел в дом.
— Неси на второй этаж, первая комната с права. — Проинструктировала его хозяйка дома. А голосок у нее довольно таки приятный — низкий с легкой хрипотцой и командные нотки пробиваются.
Комната была странной. Нет, не так, комната была жутко странной. Во-первых, в ней не было окон, во-вторых, в ней абсолютно все было белым — и стены с потолком и немногочисленная мебель. Единственным цветным пятном оказался стеллаж с различными банками, пучками трав, свечами и прочей атрибутикой. Меня положили на стол-алтарь стоящий посреди комнаты, после чего стали к нему привязывать за руки и ноги.
— А это еще за чем? — возмутилась я.
— Что бы ты сама себе не навредила во время прохождения обряда. — Пояснил Ксандр. Сама же жрица только хмыкнула, да и вообще за это время я услышала от нее не больше нескольких фраз. Молчаливая, однако, попалась жрица.
После того как все приготовления были завершены жрица выставила моих спутников за дверь, предварительно одев на шею Анориона какой то амулет, как она объяснила он, временно перекроет наш канал ментальной связи и не даст Анориону чувствовать тоже, что и я. Когда все вышли, я решила наладить контакт с этой девушкой.
— Меня Лера зовут, а тебя?
— А меня не зовут. — Сострила жрица. — А то, что тебя Лерой зовут, я знаю. Мне про Вас все Ксандр рассказал, да и народ в поселке все уши прожужжал про то, как ты Рея спасала. Зря кстати, только сама пострадала. А этот щенок — с отвращением сказала она — опять, куда нибудь влипнет. И что опять спасать ринешься?
— Надо будет, опять так же поступлю. — Раздражено сказала я. — А ты бы стояла и смотрела на моем месте?
— Я ни когда не окажусь на твоем месте, — Она стала рисовать на алтаре вокруг меня какие то символы. — Я слишком ценю свою жизнь. Что и тебе советую. Кстати — Карин.
— Что? — не поняла я.
— Мое имя — Карин — пояснила девушка. — А теперь молчи и не мешай мне.
Карин стала ходить вокруг алтаря и, обрызгивая меня какой то жидкостью что-то напевала. Разобрать слов я не могла, да и честно говоря, и не старалась. Я сосредоточилась на своих ощущениях, ведь не каждый день становишься главным участником магического обряда. Я не чувствовала ни чего необычного, лишь краем взгляда заметила, что вокруг меня воздух стал сгущаться и образовывать кокон. Когда кокон сформировался окончательно, я перестала слышать голос Карин, перед глазами была лишь сизая дымка. А через несколько мгновений накатила боль, сильная всепоглощающая боль. Было такое ощущение, что меня выворачивают на изнанку, ломают каждую косточку, а потом сращивают обратно и так по нескольку раз. Мой мир поглотила тьма и боль. Больше ни чего не было, ни моего родного мира, ни Анориона, ни Аэлькоры. Была лишь тьма и боль. Я кричала, громко, срывая голос, а по щекам катились кровавые слезы. Как долго это продолжалось я не знаю, но в какой то момент боль ушла. Осталась только темнота. Но в этой темноте я не долго была одинока. Я стала слышать обрывки фраз. Разговаривало очень большое количество людей, мужчин, женщин, детей.
…живая? Здесь?..
…чужая…
…нет, своя…
…но нас нет…
…господин, он знает…
…она наша?…
…да, своя…
…мы примем ее?…
…рано…
И посреди это гомона я вдруг отчетливо услышала голос мужчины обращающегося ко мне:
— Кто ты?
— Я? Лера. — Удивилась я.
— Зачем призываешь свою кровь?
— Не знаю. Я, наверное, умерла?
— Нет, — усмехнулся мужчина — ты жива.
— А кто все эти люди, ну те голоса, которых я слышала?
— Те, кто жил до тебя, твои предки.
— Они мертвы? — тихо произнесла я
— Да.
Я замолчала, не зная, что говорить дальше. Меня по-прежнему окружала темнота, но теперь казалось, что она смотрит на меня миллионами глаз. Любопытными, осуждающими, равнодушными. И я ничего не понимала.
— Мама. — Тихо позвала я, в надежде услышать ее.