Он собирался ее разорвать, на граф ловко вырвал ее из рук виконта.
- Что это? - возмутился пострадавший, - что вы позволяете себе, граф?
Как и любой грубиян, он считал, как ни в чем ни бывало любое оскорбление со своей стороны, и мировым событием, когда грубили ему.
И теперь собирался перевести словесное оскорбление в физическое. При чем, если словесную грубость была принесена к нему, то физическая грубость он уже собирался нанести собеседнику.
Но граф был не вчера рожден. Едва виконт начал подходить к нему с не понятными, но с нехорошими намерениями, он быстро выхватил шпагу, кончик ее лезвия коснулся шеи.
Виконт осталось только хмыкнуть и отойти от графа.
Впрочем, отойти ему пришлось только для того, чтобы вытащить свой клинок и встать в боевую позу
Граф де Севилья был наготове. Записка для его девушке королевы эльфов была готова виконтом, и, значит, его можно было убивать.
Иначе граф не понимал, зачем махать клинком и языком? Соперников, которые соглашались драться только «до первой крови», он презирал и предлагал им ходить в юбке. И если кто-то собирался с ним драться, то выход был один – пока будет один из них мертв. И намерение другого дуэлянта им совершенно не учитывались, несмотря на все визги и писки. Предыдущий король (ныне покойный) дважды выговаривал ему, а один раз даже предупреждал, что выгонит из Эльфии без права смягчения. К счастью (не говорите его дочери Анне-Марии) он вовремя умер, и теперь не будет докучать.
Сегодняшний соперник, услышав его намерение, был не настолько эмоционален. Он только топнул ногой. Хотя это не так и не так страшно, ведь у него есть записка. И пусть теперь машет конечностями.
Однако, в разговоре с королевой он явно сглупил. Может, Анна-Мария еще согласиться переиграть? Было бы здорово, если монарх не будет сопротивляться его намерениям. А то спрашивать каждый раз у нее слишком глупо для целого графа.
Виконт дергался, явно не понимал, что живет в последние минуты. Чудак чел… эльф. Он изящно крутил пируэты, замысловатые фигуры, колол шпагой. Будто он испугается.
После некоторого хода поединка, граф отодвинул шпагу виконта и твердо воткнул свою шпагу в его грудь. Пораженный враг коротко выругался, понимая, что проиграл и вот-вот умрет. Он еще постарался посмотреть на своего противника. Это его удалось, а потом его глаза навсегда закрылись. Финита ля комедия!
Открылась дверь из комнаты заседаний старейшин.
Его скотское высочество, герцог широколиственных лесов Всеслав явно подглядывал/подсматривал. И как только, судя по звукам, поединок завершился, он выглянул в коридор.
Итог его разочаровал. Он почему-то думал, что победит виконт. Ах, какая жалость, его труп так живописно лежит!
Граф де Севилья удивился, как быстро герцог пришел в себя. Правда, кричать он стал фальцетом, но громко:
- Стража, стража, здесь убили, скорее! Арестуйте убийцу, этого несносного графа!
Стража старейшин, по обычаю, эльфы сугубо нейтральные, быстро пришли, но отнюдь не стали поступать по словам герцога.
Старший охраны – барон де Туи – наклонился над трупом виконта де Лавердьяка. Личность его не вдохновила. Он холодно произнес:
- Убит, значит, виконт. Долго жил, паразит.
По-видимому, охрана его знала раньше, и он не пользовался не очень хорошим авторитетом.
- Я не спрашивая о его моральной характеристике, - прервал его герцог, - он умер и я требую наказать его убийцу.
- Ваша светлость, - так же холодно произнес старший охраны, - виконт был известен, как ваш сторонник, поэтому понятно, что вы станете его защищать. Но это не значит, что мы должны бегать по вашим требованиям.
- А если я прикажу? - требовательно спросил герцог.
- Вы еще не король, как вы бы не говорили, а герцог, пусть и брат умершего короля, но не имеет таких же прав.
Взгляды стражника и герцога скрестились, но не огнем, а холодом. Видимо, это было не первое столкновением, поскольку разговор не окончился ни чем, а собеседники не очень-то разгорячились.
- Хорошо, - сдался герцог, - но отвести к королеве, как высшей судье страны, вы можете?
Старший посмотрел на стражников. Те кивнули, соглашаясь.
- Хорошо, ваша светлость, но мы не будем отбеливать виконта де Лавердьяка.
Герцог задумался. Даже граф де Севилья, чужой здесь, поиронизировал, что герцог собирается свергать свою племянницу, однако стремится выглядеть перед ней белым и пушистым.
Что думали стражники неизвестно, но вид у них был настолько холодным и жестким, что герцог лишь напомнил, что виконт уже мертв и не надо очернять его.