Чесменова явно передёрнуло от перспективы.
— Я же поднять армию из тех, кто умер от этой вот зыби… но эпидемию не остановлю, даже если вывернусь наизнанку. А они — не остановят армию… в общем, сложно всё.
— Сложно, — согласился князь.
И подумалось, что уж он-то должен знать о различиях.
— Ещё они видят близость смерти, её отметку, знак, если хотите… и когда обретает она плотность, изменить судьбу человека уже невозможно… ах да, и вот эту силу маги смерти не поглотят. Им нужны живые… или почти живые… не всегда люди.
— Сумароковы…
— Да, известная династия целителей, — Софья позволила себе улыбку. — Когда-то… им делали предложение… мои родители. Давно. Надеялись, что их мой дар… не смутит. Он и не смутил, но там оказались какие-то сложности… и не вышло.
К счастью?
Или нет.
— С точки зрения обывателей, Сумароковы исцеляют… конечно, не всегда и не всех… и чтобы использовать силу так, надо учиться… контролировать… очень жёстко, тонко. Я так в жизни не сумею.
— У тебя и без того полно талантов.
— Льстишь?
— Стараюсь понравится… в конце концов, кому мне ещё льстить, как не жене, — это князь произнес с насмешкой. И Софья фыркнула. А потом вспомнила, что разговор-то серьезный.
— Нынешняя тьма… она ближе к темной силе. К моей силе. Она рождена смертью и страданиями, мучениями, которые длились долго, а потому тьма сохранила остатки памяти жертв.
И радость окончательно погасла.
Софья Никитична запахнула халат и сказала:
— Я нарисую тех, кого запомнила.
Кто бы мог подумать, что сие умение будет полезно.
— И имена назову…
— Это очень поможет.
— Их убили не так давно. Не сегодня, — Софья сосредоточилась на ощущениях. — И даже не вчера. Я бы сказала, что в разное время, но сила уходила в один источник… и это тоже необычно.
— Почему?
Фонари едва теплились. Дрожали, что огоньки свечей на ветру…
— Если уж всё дошло до человеческих жертв, причем не единичных… я бы сказала, что весьма не единичных… логично было бы озаботиться алтарём, который впитал бы силу. Однако при наличии мало-мальски приличного алтаря никаких всплесков не было бы. Мне в целом не понятна природа этой волны…
Софья задумалась.
Стоило признать, что знания её были до отвращения скудны. И это расстраивало.
Несказанно.
— Существуют… заклятья сложные… которые формируются порой… годами и десятилетиями. Создается основа их. Своего рода печать… контуры её… — она нахмурилась, вспоминая, что читала… ведь и читала исключительно потому, что книга оказалась интересной.
Настолько, что даже возникло желание попробовать.
И это желание испугало Софью несказанно. А потом она подумала, что это ведь глупо… пробовать… поднимать мертвецов и всё такое. Ну кому в современном мире нужна некромантия?
Выходит, что кому-то нужна.
— И наполнить их энергией надо, но… для начала эту энергию собрать и сохранить. Но если энергии очень много… и рядом есть возмущения… какие-то нарушения… не знаю, — вынуждена была признать Софья Никитична. — Что-то, что дотягивается до хранилища силы… что-то настолько мощное, что его энергия рушит защитные контуры вместилища… тогда один всплеск породит другой.
— Выясним, — пообещал князь. — Всенепременно выясним…
А потом добавил:
— Ты когда-нибудь встречала рассвет?
— Случалось… но давно.
И повторить она не откажется.
Если в хорошей компании.
А компания была очень даже неплохой.
Глава 33
О медведях, строителях и технике безопасности
«Отдам падлу в добрые руки».
Объявление на форуме любителей котиков.
Анна раздражённо отключила телефон.
Нет, вот что за человек! Сказано же было… а он названивает и названивает… и главное, ладно бы только Анне. До Наташки добрался, которой сочинил историю про то, как он весь из себя ради любимой Аннушки старался, а она стараний не оценила, устроила скандал на пустом месте. И на фоне стресса он и изменил. Не хотел. Можно сказать, отбивался даже. Но его соблазнили, пользуясь душевным смятением и кризисом в отношениях. Анна же, вместо того, чтобы понять и простить, и сделать выводы, взяла да и выгнала.
Сирого и босого.
На мороз.
И ведь история разойдётся, потому что Наташка — её ж хлебом не корми, дай рассказать чего-нибудь этакого, душещипательного и о чужой любви.
Чтоб как в книгах.