Выбрать главу

У Кошкина нервно дернулся глаз, что Поржавский явно принял за ответное подмигивание, поскольку улыбка стала шире и радостней.

— А…

— Не волнуйтесь, Его императорское Величество осознают всю сложность ситуации и потому… сделают все возможное, чтобы сохранить репутацию Софьи Никитичны…

Кошкин только и сумел, что кивнуть.

Еще и император.

Если Поржавского он бы послал с его домыслами, то… император?

— А уж как Её императорское Величество обрадуется… надеюсь, когда вся эта история закончится, вы устроите настоящее торжество… все же редкий момент… объединение родов столь важных для Империи…

— Каких? — поинтересовался Кошкин, вперившись взглядом в букет.

Корзинка была изящною, из соломки. Над ней поднимали головы цветочки белые и большие, вида незнакомого — говоря по правде, знакомы Кошкину были розы и еще лилии он мог отличить, но больше по запаху — над ними покачивались другие цветочки, синенькие. И еще третьи, четвертые, сплошь незнакомые, но на диво изящные. Завершая композицию в разные стороны топорщилась трава.

— Ну как же… — с легкою укоризной произнес князь. — Кошкины и Чесменовы… хотя, конечно… думаю, логичнее будет оставить двойную фамилию. Кошкина-Чесменова… или Чесменова-Кошкина. В любом случае, мои искренние поздравления…

Чесменов.

Стало быть, Чесменов… чтоб его…

— Ах да… подарок я велел отправить на дом… конфиденциально.

И удалился, оставив Кошкина наедине с цветами, мыслями и ноющим зубом. Правда, долго думать ему не позволили. Спустя минуту пиликнул селектор и секретарь осведомился:

— Павел Иванович, а куда цветы девать?

— Цветы?

Кошкин встал из-за стола, снял корзинку, намереваясь оставить её где-нибудь в приемной… ну, матушка… или скорее Чесменов, зараза… придумал очередную аферу и матушку втянул.

А теперь что?

Чесменова-Кошкина…

Какая, на хрен, Чесменова-Кошкина.

— Вот… — Кошкин хотел было сказать, чтобы цветы поставили куда-нибудь, желательно за пределами кабинета, но так и замер. Цветы… цветы стояли на полу, на стульях и креслах, на кожаных диванах, предназначенных для посетителей, на подоконниках, полках и везде-то, куда только падал взгляд. за цветочными горами скрылись и стол, и секретарь, явно растерявшийся.

— С самого утра несут и несут, — сказал он жалобно весьма. — С карточками, с поздравлениями какими-то… Павел Иванович, у вас праздник?

— Праздник, — мрачно произнес Кошкин, вдыхая насыщенный ароматами роз и лилий воздух. Не удержавшись, чихнул. — Вызови кого… пусть домой отправляют… хотя… да, пусть отправляют.

Там все равно который день пусто.

А он, оказывается, этой пустоте значения не придал, решивши, что матушка где-то задерживается или вовсе… да… она что-то там про подружку говорила.

Или про отдых в санатории?

Кошкин нажал кнопку вызова, но ровно затем, чтобы услышать, что абонент временно не доступен. Князь Чесменов тоже не ответил. И отчего-то эта обоюдная недоступность заставила напрячься куда сильнее странного подмигивания Поржавского.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы вспомнить, с кем матушка приятельствовала.

— Пашенька? — серебряный голосок Есении Лопухиной зазвенел в ухе, вызывая отчего-то острый приступ зубной боли. — Ах, Пашенька… не ожидала я от Софьюшки такого!

Стало быть, правда⁈

— И главное, мы с ней беседовали как раз… мол, если ты позвонишь, чтобы сказала, что она на курорте! Я уж думала, завела себе любовника…

Матушка? Любовника?

Брови поползли вверх.

— … а она возьми да замуж! Просто чудо!

— Чудо, — ляпнул Кошкин первое, что в голову пришло.

— И за кого? Как ты вовсе допустил такое! Чесменов — еще тот женоненавистник… и главное, когда⁈

Вот и у Павла несколько не складывалось. А и вправду, когда. С Чесменовым он разговаривал недавно, тот с матушкой побеседовать желал.

Просто побеседовать.

А потом раз и замуж…

— А она так… правда, теперь все ясно!

Вот Павлу ничего-то ясно не было. Скорее уж наоборот.

— … они встречались и собирались пожениться, а потом разлучились… Пашенька, а ты не знаешь, почему они разлучились?

— Понятия не имею.

— И вот теперь встретились вновь… и старая страсть вспыхнула. Это так романтично! У нас все в полном восторге!

А уж Кошкин-то в каком восторге, прям дыхание перехватило, то ли от восторга, то ли от сладкой цветочной вони, что проникала в кабинет.

— … Её императорское Величество сказала по секрету, что это очень тайный брак…

Ну да, о котором теперь знает весь высший свет.