На водной глади пошли круги, выдавая, что там, в черно-зеленой воде кто-то да обретается.
— На границе остановиться позволили. И жила я там некоторое время… молоко пила. Тогда-то дар и совершил сперва один скачок, потом и другой… мой наставник, правда, сказал, что дело не только и не столько в молоке. Наш дар весьма зависит от состояния души. Что… испытания весьма способствуют его развитию. Поэтому обычно сильные некроманты… не самые приятные в общении люди.
Софья Никитична развеяла цветок.
А ведь долго держался, и главное, почти без усилий…
— Значит… — произнес Яков Павлович презадумчиво. — Ты ирисы любишь…
Все-таки невозможный мужчина.
— Да, — Софья Никитична поправила очки, измененные стекла которых позволяли скрыть тьму в глазах от посторонних. Конечно, скоро та обляжется, но пока лучше с очками… — Есть в них какая-то невыразимая прелесть.
— Кстати… Софьюшка… тут случилось некоторое… как понимаю… недопонимание…
Князь отчего-то замялся.
И вид у него сделался прям как у Ваньки, который очередную пакость совершил, да не рассчитал силенок, отчего пакость эта вышла наружу и с непредсказуемыми последствиями.
— И я всецело признаю свою вину…
Князь выдохнул.
И предложил:
— Может… по бокалу вина?
— Все настолько плохо? — удивилась Софья Никитична.
— Отнюдь… скорее наоборот… но неожиданно, да… дело в том… — он выдохнул и признал. — Наш брак, похоже, признали законным.
Над гладью воды кружились стрекозы. Весело так. Беззаботно.
— Её императорское величество… понятия не имею, откуда она узнала… и не подумайте, на вас это не накладывает никаких обязательств.
От волнения князь вновь перешел на «вы».
— А на вас? — спросила Софья Никитична, почему-то смутившись.
Вот что за жизнь?
Сбежишь так разок из дому, а тебя сразу и замуж… хотя… почему-то раздражения она не ощущала, как и обиды или чего-то иного, помимо тихой, какой-то странной радости.
— Я не в претензии. Разве что меня лишили удовольствия ухаживать за столь очаровательной дамой… но с другой стороны, никто не запретит мне ухаживать за своей женой?
— Серьезно?
Данька зачерпнула горсть воды и бросила в стрекоз.
— Более чем… возможно, вы захотите и даже потребуете развода…
— И вы согласитесь?
— Недавно я бы дал весьма однозначный ответ… — князь поймал капли воды и подвесил их одну на другую нитью живого перламутра. — Но сейчас… право слово… не люблю обещать невозможное.
Вот и как это понимать?
Невозможный человек.
С другой стороны у него омлет получается. И кофе он готовит преотменнейший…
Глава 15
Ведутся разговоры и случаются встречи
«Он был уже слишком стар для юных дев, но еще слишком юн для старых»
Из частной характеристики одного мужчины в самом расцвете сил
Аленка стояла на краю конопляного поля.
— А хорошо пошла, — осторожненько заметил Серега, выбираясь из лесу. — Нет, ну ты просто посмотри, какая красота…
Конопля покачивалась, расправляла листики и тесня друг друга. И поди ж ты, стволы конопли казались плотными, но вот огромные коровы меж ними проходили легко.
На краю поля развалился Яшка, явно успевший побывать на самом поле, и на поле, но другом, с которого принес клочья репейника, намертво впившиеся в шерсть, и на болоте, ибо второй бок, репейником не тронутый, а еще ноги и частично довольную Яшкину морду покрывал толстый слой грязи. Причем данное обстоятельство Яшку ничуть не смущало.
— Ален, а Ален… — Серега сделал еще шажочек. — Так-то, глядишь, и замуж тебя спихнем… вот радость-то будет!
И хихикнул, но осторожненько.
— Знаешь… мне тут Сашка предлагал медведей в карету запрячь. Мол, очень аутентично получится. Да и Свириденко однозначно впечатлится.
— Это он пусть поймает сперва…
— Ну, я бы не была уверена, что не поймает, хотя… я скорее к батюшке подойду. Попрошу для ради такого случай… думаю, впечатлить Свириденко он не откажется. Ты как, Серега, готов хомут примерить?
— Злая ты, Аленка, — братец нисколько не испугался. — Гляди, этак и нынешний жених сбежит. Чего тогда? Ай…
Аленка все же успела ухватить Серегу за ухо.
— Вот… нечестно так! Когда ты там, а потом тут… отпусти.
— Оторву, и будет в округе одноухий медведь.