— Куда?
— А хоть куда. Чую, готовиться что-то… и такое от… что повод ему только и надобен, чтоб начать. А это вон — это ж не повод… это, считай, приглашение…
— Может, сообщить куда? — поинтересовался Александр.
— Куда? — Никифор провел ладонями по круглой голове, стирая пот. И вытащил из кармана еще одну конфетку. — Меня ж не просто так в участковые ушли. Я уже сообщал… один раз своему начальству. Другой… решился вон через своего, а ему спустили, мол, проверяйте, что у вас там твориться. Третий вовсе в Петербург сунулся, подал, изложил, как умел… так… Дом у матушки моей сгорел. Диво, что сама живая осталась… а главное, Свириденко потом новый поставил. Из доброты и человеколюбия. Он у нас тут вовсе очень добрый и страсть до чего человеколюбивый. Вона, машину выделил…
— Думал, ваша.
— Куда мне такую-то… я ж тут на голом окладе сижу который год. Намекают, стало быть, что не рады… тоже повода ищут, да чтоб по-тихому, — Никифор засунул мятые фантики в карман. — Это управлению нашему подарок от неравнодушного гражданина. А ему, стало быть, в ответ грамоту и благодарность. Алён… ежели чего, то я, конечно, приду, да только… пользы-то от меня немного. Своих я вон еще утречком отправил, как бусы эти увидал…
Конопля успокаивающе погладила человека по плечу.
— Ничего, отобьемся как-нибудь, — Александр выпустил шарик силы, который близлежащие побеги поспешно обняли и уволокли в глубины синего поля. — К нам вот тоже подкрепление прибыть должно…
— Так… ежели чего, вас же после и обвинят… что устроили тут…
— Это, — Александр создал еще один шар, вдвое против прежнего. — Это если останется, кому обвинять…
— Это он шутит, — поспешила заверить Аленка. — А вы, дядь Никифор, не переживайте… мы тут комиссию ждем. Высокую… от самого государя-императора… он и разберется, и с коноплей, и с Свириденко.
— Комиссию?
Слово было простым и понятным, а потому, сколь ни странно, успокоило.
— Будет ли толк от той комиссии… в Осляпкино вон каждый год катаются, что на праздник. И все-то потом довольные друг другом… но если что… кой-какие бумажки у меня есть. Для комиссии…
— А вы зачем вообще приехали-то? — прервала бормотание участкового Аленка.
— Приехал? Ах да… — он хлопнул ладонью по лбу. — Люди тут пропали. Утречком Севрюгин заявление подал. Дескать, отправил специалистов оценить состояние земель, а они взяли и сгинули.
— Тут? — Аленка нахмурилась.
— Тут.
— Какие тут у Севрюгина земли?
— А вот того не знаю… но утверждает, что их оборотни задрали и сожрали.
— Ложь! — возмутилась Аленка.
— Тише, тише… я знаю, что ложь… этакую пакость жрать ни один вменяемый зверь не станет, не говоря уже о человеке. Но вот проверить сигнал обязан. Сигнал от машины тут пропал… на этом вот месте, — он криво усмехнулся. — Теперь же ж везде технологии… Севрюгин за своими людьми приглядывает. Начальство мое за мною… хотя тут, конечно, связи нет.
— Тогда как он определил?
— Ну… говорит, позвонили, сказали… а потом сгинули. А так-то думаю, что он их сюда услал пакость какую утворить. Но чегой-то не так пошло.
— В конопле заблудились, — ответил Александр, уже чувствуя, у кого можно спросить про потерявшихся специалистов. Заодно, глядишь, и результаты оценки земель узнать получится.
— Стало быть, не видели?
— Не видели, — ответила Аленка. И Александр кивнул, подтверждая, что тоже не видел.
— Так и напишу… следов борьбы не обнаружено. Машины тоже… небось, медведи машину жрать бы не стали…
— Не стали бы, конечно. И людей тоже…
— От и ладно, — он развернулся и двинулся к машине. — От и хорошо…
— Погодите, — окликнул участкового Александр. — А звать-то вас как?
— Так Никифор я… Мишуков. А тебе зачем?
— Да… записать. Мне наставник еще когда говорил, что, если с памятью плохо, то записывать надо. Вот я и записываю… слушайте, а вы случайно не знаете, где коня взять можно?
— Коня? — этакого вопроса от Александра явно не ждали. — Так… у меня-то есть, да только… он старый совсем. А вам зачем?
— В гости собираются, — Аленка погладила лист. — Марусю с Таськой пригласили вон… наряды есть, карета тоже. Коня не хватает. Хотя…
Мысль, пришедшая в голову, была дурной, наверное, впервые Аленка ощутила тот прилив нездорового энтузиазма, который прежде был свойственен лишь её братьям.