Маруся сунула руку в карман, в котором обнаружилась горбушка, слегка помятая, подсохшая, но соленая. Яшка такую любил.
— Сойдет?
— Издеваешься? — Аленка покачала головой. — Ладно, погодь, я сейчас…
И растворилась в темноте.
Таська ссыпала семечки в кулек, который положила на лавку. А с нее взяла рушник.
— А про хлеб я как-то и подзабыла… слушай, как думаешь, какие они из себя?
Грязные.
Причем покрытые грязью равномерно, будто нарочно в ней извалялись. Хотя, кто этих, столичных, на самом-то деле знает?
Сперва застыл трактор.
Содрогнулся.
Выдохнул из трубы темное облачко дыму. Завоняло соляркой. А из кабины вылез донельзя довольный Семен.
— За Конюхами аккурат и сели! — громко возвестил он, вытирая широкие руки тряпкой. Тогда еще подумалочь, что и Семен крепко изгваздался. — Там, помнишь, ямина была? Так её еще больше размыло! И лужа! Марусь, там не лужа — акиян целый! От и сели…
Маруся молча разглядывала «Уазик» заляпанный грязью по самую крышу. Грязь застыла кусками и наплывами, в свете фонаря гляделась она темной, что кора или кожа, отчего и несчастный «Уазик» походил на древнее чудище.
— И так, что еле выдернул! От честно! Хлопцы, вылазьте… — Семкин кулак ударил в бок бусика.
— Фух, — Аленка вышла из тени с половинкой хлеба и стаканом соли. — Нашла… чего? На, тебе встречать, раз уж вырядилась…
Рушник сам развернулся на Таськиных руках, да и она-то выпрямилась, отряхнулась, мигом превращаясь в Анастасию.
Аленка подмигнула Марусе и отступила в тень.
— Добро пожаловать, — голос Анастасии сделался низким, грудным, и Семен, замерев на мгновенье, отмер и попятился, поспешно отводя взгляд. — Гости дорогие…
Дверцы открылись.
И появились маги.
— Ух ты… — только и сумела вымолвить Аленка. — Слушай… а это нормально?
— Кто его знает, — шепотом ответила Маруся. — Столица… там свои порядки. Может, принято… или обычай какой.
Маги были в трусах.
— А чего, удобный обычай, если так то, — оценила Аленка. — Сразу все и видать…
Ну тут она слегка переборщила. Пока видать было лишь эти самые трусы, резиновые сапоги, которые зачем-то напялил один, и грязь.
Грязь вообще мешала адекватному восприятию магического обличья.
— И-извините, — произнес один маг, тот, что пониже и в плечах пошире, пятясь к машине, явно завороженный Таськиною красотой. — Мы как-то… не увидели. Не ожидали…
Он обернулся, явно раздумывая, сколь прилично будет исчезнуть в глубинах машины, но был остановлен очнувшимся Семеном.
— Да не тушуйтесь, хлопцы… это вот Таська…
— Анастасия, — сквозь зубы произнесла Таська, одарив Семена превнимательным взглядом, не обещающим ничего-то хорошего.
— Ага… Анастасия… Вельяминова, — тот сглотнул, но взгляд выдержал. Привычка, стало быть. — А это… Маруся… Мария Вельяминова. А это сестрица моя… Алена…
— Вельяминова? — уточнил второй маг.
В синих трусах.
По трусам их и можно было различить.
Ну и так-то… тот, который в синих, повыше. И потощее как-то. Еще волосы длинные, правда, не понять, темные или нет, ибо все в грязи. И слиплись сосульками. Лицо пятнами какими-то покрыто.
В общем, страшная сила.
— Не-а, — мотнул головой Семен и с гордостью произнес. — Сабуровы мы! Слыхал?
— Извини… и прошу прощения, дамы, за неподобающий внешний вид, — маг попытался изобразить поклон, но лицо перекосило. — Небольшое происшествие… надеюсь… не помешает… нашей грядущей дружбе… отношениям.
Он пятился, пятился.
И спрятался в машине.
— Скромный, — оценила Аленка. — Слушай, а они тут такие… ничего.
— Молчи, — Маруся тоже вынуждена была признать, что маги, если так-то, ничего… — А то Семен услышит… нам маги нужны.
Хотя в душе оставались сомнения. Какие они маги, если с обычною лужей не справились-то?
— Все, девки, — Семен взял дело в свои руки. Хлеб у Таськи забрал, сунув вместе с рушником темненькому. — Идите-ка по домам. Не видите, хлопцы стесняются.
Второй только и сумел, что кивнуть.
— Завтра поглядите… Марусь?
— С утра поговорим, — решила Маруся. — Покажу наше… хозяйство. Да и вообще поговорим. Семка, поможешь?
— А то…
— А этот… темненький… ничего такой… — Таська заговорила, лишь когда и трактор, и бусик на привязи, исчезли в ночи. — А как зовут, то и не сказал…
— Один — И. Э. Кошкин, второй — Б. С. Волотов, — отозвалась Аленка. — Марусь, тебе ж полные бумаги прислать должны были, на оформление?
— Должны… Петрович еще в район не ездил, а к нам, сама понимаешь, как возят.
Иэ и БээС…
Чудесно.
Бер сжимал белоснежный рушник и взгляд его, затуманенный, был направлен куда-то во тьму. Вообще вокруг кроме этой самой тьмы ничего-то не было. Фары кое-как её разрезали, но только для того, чтобы выхватить темную тушу трактора, который весело катил по деревне. Иногда слева и справа мелькали очертания низеньких домиков.
Но фонари остались позади.
И…
— Ты видел? — выдохнул Бер. — Какая… девушка.
— Угу, — Иван старался не выпустить руль, чувствуя, что ныне окончательно и бесповоротно опозорил благородный и древний род Кошкиных.
А ведь была мысль одеться-то…
И вообще…
Костерок они худо-бедно развели. Бер собрал каких-то веточек, а Иван даже вспомнил заклятье, которое позволило этим веточкам загореться. Только силы не рассчитал, вот и полыхнуло почти до небес. Ну и от веточек остался пепел…
От огня — воспоминания.
Одна радость, что окрестное комарье, да и волки, крепко призадумались и на время замолчали. Зато зуд от крапивы вернулся с новой силой. И так, что Иван всерьез подумывал, не забраться ли ему обратно в лужу. В конце концов, людей здесь нет, заводов тоже, так что грязи эти будут всяко экологически чистыми.
А потом они услышали рокот мотора.
Дальше было просто.
Трактор, который, впрочем, казался каким-то на диво неправильным.
Парень, на голову выше и Ивана, и Бера, что последнего, кажется, задело до глубины души.
— Маги? — сходу спросил парень, высунувшись из этого самого трактора. — В Подкозельск?
Тогда Иван подумал, что им все-таки повезло.
И думал о том долго.
И когда лез обратно в лужу, чтобы зацепить буксировочный трос, и когда не нашел, куда его цеплять… можно подумать, его такому учили. И Бер тоже не нашел. И парень, представившийся Семеном, обложил обоих матом и полез в лужу сам. Потом дергали.
Толкали.
И снова Бер упал, поскользнувшись… и Иван тоже упал, но уже без мата. На ругань не хватило сил. Да и прохладная грязь кое-как уняла почесуху.
Из лужи выбрались.
А Семен, глянув на обоих, сказал:
— Ничего, ща приедем. Там душ есть…
Дальше на мыслительные способности сказались усталость, стресс и засыхающая грязь, что схватывалась плотной коркой, стягивая кожу.
— Ты как хочешь, — Бер еще отколупнул с плеча кусок. — Но я так поеду…
Ивану показалось, что идея-то здравая.
Здравая идея.
Дерматиновые сиденья всяко отмыть проще, чем джинсы из последней коллекции. Белоснежные кроссовки и вовсе казались чем-то донельзя чуждым.
— Вы это… притормаживайте, ежели чего, — Семен заглянул, проверяя все ли в порядке. — А мотор завтра глянем. Я братовьев кликну, Степка в моторах шарит…
Иван только и кивнул.
Хотелось в душ.
В кровать.
Закрыть глаза и заснуть, чтобы проснуться уже дома, вне этого кошмара, в который Иван почему-то угодил…
Знать бы, что кошмар продолжится.
Ехали-то недолго… может, полчаса, может, час — чувство времени притупилось, как и в целом восприятие. Все вдруг стало безразлично. И безразличие длилось ровно до того момента, как трактор остановился. Иван, благо, успел притормозить. Потом в дверь постучали…
Все-таки крепкую дядя машину дал. Иван вспомнил Семеновы кулаки и подумал, что его родной джип, пожалуй, этакого стука без вреда для себя не выдержал бы. Потом подумал, что все-таки надо выйти, поздороваться с людьми…