От основного Тракта отделилась и ушла влево еще одна малозаметная дорожка, убегавшая куда-то на юг вдоль частокола. Поверх окованных концов заостренных бревен виднелись крытые дранкой крыши. Где-то залаяли собаки.
Гном подъехал вплотную к воротам и, выдернув из-за пояса топор, громко постучал обухом. Некоторое время царило молчание, затем в воротах приоткрылось окошечко, и чей-то хриплый со сна голос спросил:
- Кого там еще волколаки в зубах тащат? До утра не подождать?
- Какое там до утра! - рассердился Торин. - На улице нам спать, что ли? На, держи пошлину за двоих и открывай! - Он сунул в окошко деньги.
- А кто такие?
- Торин, сын Дарта, гном с Лунных Гор, направляюсь в Аннуминас по торговым делам! И со мной - Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, мой компаньон и товарищ. Пропусти же нас, почтенный!
- Ладно, ладно, торопливые какие... Сейчас отопру...
Ворота открылись, за ними лежала длинная темная улица. Старый привратник, что-то ворча себе под нос, навалился плечом на створку и наложил засов. Фолко облегченно вздохнул. Они были в Пригорье.
4. ПРИГОРЯНСКИЕ УРОКИ
Проехав по темной улице мимо крепких домов, окруженных высокими заборами, сопровождаемые непрерывным собачьим лаем, они остановились возле старинного, намертво вросшего в землю здания знаменитого пригорянского трактира с почерневшей от времени вывеской "Гарцующий Пони". Его стены были сложены из толстенных дубовых бревен в два обхвата толщиной; венцы опирались на дикие мшистые камни. Окна первого этажа были ярко освещены, из полуоткрытой двери доносился гул голосов.
- Подержи, а я схожу договорюсь с хозяином. - Торин сунул в руку хоббита поводья. - Устал как собака, эх, и завалимся же мы сейчас!
Спустя некоторое время Торин вернулся.
- Ну как, все в порядке? Заводи пони во двор. Я договорился с Барлиманом, он запрет карлика в самый глубокий и надежный погреб, какой только сможет найти. Ты есть хочешь?
Только сейчас, оказавшись в безопасности, Фолко понял, насколько он выбился из сил и хочет одновременно и спать, и есть, но сначала, пожалуй, все-таки есть!
- Конечно, хочу!
Фолко спешился и повел в поводу обеих лошадок в глубь темного двора, к коновязи. Гном тем временем снял со своего пони мешок с пленником и вновь скрылся в какой-то боковой двери. Фолко привязал пони, задал им овса из седельных сумок и замялся в нерешительности - куда идти дальше?
- А господина моего хоббита покорнейше прошу сюда, - произнес над самым ухом чей-то почтительный голос.
Фолко обернулся. Перед ним стоял человек, низенький, коренастый, но не толстый; шириной плеч он лишь немногим уступал Торину.
- Хозяин я здешний. Барлиман меня кличут. И трактир наш еще во время Великой Войны принимал у себя самого короля Элессара. - Он заговорщически подмигнул Фолко. - Тогда все знали его в лучшем случае, как Арагорна, а обычно называли просто Бродяжником! Ох, заговорился я, простите меня великодушно! Торин вам ужин заказал в отдельную комнату. Ноб уже готовит. Что пожелаете на ночь - мясного или чего-нибудь полегче, овощей каких?
- И того, и другого, - решительно заявил Фолко. - И пива не забудьте, пожалуйста! И сыра головку можно. Хорошо бы и пирога яблочного, варенья клубничного, меду... И поскорее, а не то мы с Торином сами кого-нибудь съедим? Так куда идти?
- Все понял, все мигом будет! - заверил хозяин. - А идти вам, сударь мой... Как величать-то вас прикажете?
- Зовите просто Фолко.
Хоббит толкнул тяжелую, окованную железом дверь. Хозяин, неимоверным способом извернувшись, ухитрился оказаться впереди и повел хоббита в глубь дома, время от времени подхватывая его под руку и бормоча что-нибудь вроде: "Осторожно, ступеньки здесь... А тут погреб раскрыт. Ноб, ротозей этакий... Вы уж извините меня, я-то привык к темноте, сударь мой, а гном-то велел вас боковым ходом вести..."
Фолко послушно следовал за хозяином по темному, полному вкусных запахов коридору. Время от времени где-то за стеной раздавались чьи-то голоса, слышался смех, стук кружек и веселое пение. Старый дом был полон народу и не вспоминал о своем возрасте.
Барлиман остановился возле неприметной двери в дальнем конце коридора и вежливо постучал. Из-за прочных створок откликнулся низкий голос Торина:
- Войдите!
Дверь распахнулась, и Фолко очутился на пороге небольшой, очень уютной комнаты с низким потолком и округлым окном, закрытым тяжелыми ставнями. По бревенчатым стенам бегали алые отблески пылавшего в камине огня, в кованых шандалах горели свечи. В дальнем углу помещалось широкое ложе, у камина стояли два деревянных стула и небольшой стол, покрытый темным сукном. В углу подле камина были сложены их вещи, а на стуле перед огнем сидел гном, сбросивший плащ. По комнате уже плавал знакомый аромат его крепкого табака.
- Привел, господин мой Торин, - наклонил голову трактирщик. - Все устроено в лучшем виде. Вот ключ от погреба. - Он выложил из кармана тяжелый ключ с затейливой бородкой. - Ужин будет с минуты на минуту. Все ли в порядке? Может, еще чего-нибудь подать?
- Нет, благодарю, господин Барлиман, - ответил Торин. - Все замечательно. Мы вот сейчас закусим да на боковую.
- А, ну хорошо, хорошо, - закивал трактирщик. - А ежели пожелаете, то выходите в общую залу, там народу много, шумно, весело... А не захотите, то отдыхайте, спите спокойно, нужно что будет - звоните. - Он указал на привешенный возле двери шнурок, уходящий в отверстие над косяком. - Ну, приятного отдыха. - Барлиман поклонился и повернулся, столкнувшись в дверях с молодым хоббитом, принесшим поднос, уставленный горшками и плошками. - А вот и ужин ваш! Ну, спокойной вам ночи!
Тем временем вошедший юный хоббит-слуга ловко расставлял на столе кушанья. Из-под крышек потянуло разнообразными, но в равной мере соблазнительными запахами; Фолко непроизвольно облизнулся.
- Как дорога, легка ли? - осведомился слуга, окончив свой труд и подойдя к двери. - Меня зовут Ноб, сын Брега, но называйте меня просто Ноб. Если что понадобится - звоните, я мигом появлюсь.
- Дорога ничего, - рассеянно ответил Торин, поднося ко рту первую ложку тушеных грибов со сложной приправой. - А как у вас дела? Все ли спокойно?
- Да как вам сказать, - задумался вдруг Ноб, осторожно присаживаясь на высокий порог. - В трактире-то дела лучше не придумаешь, и поля пригорянские хорошо родят... Да вот только на дорогах неспокойно стало...