- Слышишь, что-то шипит? - шепотом сказал он Торину.
- Шипит? Клянусь Дьюрином, ничего не слышу. Может, ветер? Но местечко, доложу я вам... Рогволд! И чего мы сюда тащились, а?
- Мы узнали много очень важного, - сквозь зубы сказал Рогволд, не сводивший глаз с Могильников. - Даже тревога, которую мы все ощутили сейчас, - это тоже важно.
- Постойте, - вдруг схватил их за руки хоббит. - Слышите? Слышите? Встает... Лезет вверх... Идет сюда!
Фолко почти взвизгнул.
- Ничего не... - начал было гном, но его остановил Рогволд.
- Погоди, друг, - тихо сказал он. - Хоббиты должны чувствовать подобное лучше нас. Мне тоже что-то начинает казаться.
- Да что чувствовать?! Что начинает казаться?! - взорвался гном. - Я же говорю, дурное место.
На хоббита было жалко смотреть. Он ощущал, как ступают по их следам чужие ноги; земля не вздрагивала, она только чуть-чуть колебалась, словно поверхность воды при слабом волнении; но в чем хоббит не мог ошибаться приближалась чужая Сила, Сила, с которой уже давным-давно не имели дела ни хоббиты, ни гномы, ни люди.
- Спокойно, Фолко, - тихо сказал ловчий. - Нам уже не уйти, видишь, что с конями?!
Оба пони и кобыла Рогволда упали на траву, точно им подрубили ноги; несчастные животные жалобно ржали, выгибая в сторону хозяев упругие шеи, словно просили защиты и помощи.
Гном застыл на месте, Рогволд побледнел, и тут Фолко, хоббит из мирной Хоббитании, вдруг понял, что стоять больше нельзя, схватил лук, наложил стрелу и очертя голову ринулся туда, откуда на них надвигалось неведомое. Рогволд и Торин бросились за ним.
Не успели они пробежать и двух десятков шагов, как ветер внезапно взвыл и задул в лицо с неистовой силой. Фолко остановился, прикрывая лицо ладонями; и в этот момент на ближайшем кургане, к которому он рванулся, появилась высокая человеческая фигура.
Она была очень высока, на две головы выше ловчего, в котором было шесть с половиной футов; закутанная в серый плащ, в серо-стальном шлеме, закрывавшем не только голову, но и нос, щеки; там, где были глаза, друзья увидели Непроглядную черноту. Ветер рвал полы гигантского плаща, окутывавшего фигуру с головы до пят; она тоже замерла, глядя вниз, на окаменевших путников. Ветер внезапно утих, слышно было только испуганное ржание лошадей.
Фолко облизнул пересохшие губы. Страх, казалось, парализовал его; но что-то более сильное, чем страх, соединившись с усилиями его собственной воли, заставило хоббита двинуться вперед. Он попытался крикнуть: "Стой, стреляю!", но фигура на кургане сделала шаг навстречу - и крик умер на губах у Фолко, из горла вырвался только стон; и тогда хоббит, каким-то образом поняв, что слова здесь бесполезны, что стоящее перед ним нечто вовсе не человек, которого нужно попытаться остановить и с которым можно попытаться договориться, вскинул лук и, почти не целясь, всадил двухлоктевую тисовую стрелу прямо в бездонную ночь глазного провала серой фигуры.
Раздался тяжкий подземный стон; стрела, вонзившаяся в голову неведомого существа, исчезла во вспышке багрового пламени, но свое дело она сделала. Шлем слетел с окутавшейся серым паром головы, плащ, точно крылья подбитой птицы, взвился вокруг согнувшейся пополам фигуры, вновь раздался глухой, подземный стон, и тварь на кургане исчезла.
Словно очнувшись, к Фолко наконец подбежали друзья; гном все еще сжимал в руке один из найденных в золе мечей. Фолко тяжело дышал, не в силах отвести взгляд от того места, где исчез пораженный им враг.
Позади вновь раздалось ржание. Они поспешно оглянулись - пони и лошадь Рогволда встали на ноги и неуверенно, словно все еще освобождаясь от незримых пут, направились к ним.
Гном потешно вертел головой, в его темных глазах застыло бесконечное удивление. Рогволд стоял рядом с ним, прямой и неподвижный; он страшно побледнел, и теперь было видно, насколько он все-таки стар.
Первым опомнился гном. Держа топор наготове, он быстро вбежал на курган и покружил на том месте, где только что стоял призрак. Рогволд и Фолко остались внизу, хоббит с мрачной решимостью вновь наложил стрелу, хотя и чувствовал, что опасности пока нет. Рогволд по-прежнему стоял не шевелясь и не произнося ни звука.
- Здесь пусто, - крикнул сверху Торин.
Он махнул рукой и стал спускаться. Тут наконец заговорил Рогволд.
- Н-да, расскажи кто - нипочем бы не поверил, высмеял бы, как обманщика, - покачал он головой, даже не пытаясь скрыть своего изумления и потрясения. - Вот это дела - Могильники ожили! Неужели все снова?
К ним подошел спустившийся гном. Торин услышал последние слова Рогволда и спросил, что они значат.
- Я уже говорил вам, что во время службы у Наместника я вдоволь наслушался старинных легенд и эльфийских преданий, - с кривой усмешкой отвечал Рогволд. - И я припоминаю, что во многих преданиях говорится, что Могильники оживают, когда на земле пробуждается новое зло.
Гном снова почесал в затылке.
- А все-таки что это было? Ну, это самое, что так удачно подстрелил наш меткий хоббит? Не человек же, ясное дело.
- Это Умертвие, друзья, - прошептал Фолко и сам удивился тому, что у него хватило сил выговорить это страшное слово. - Вспомни Красную Книгу, Торин, вспомни Могильники и удар Фродо!
- Погодите, какой удар? - не понял Рогволд.
- Потом объясню, - несколько невежливо отмахнулся Торин. - А ведь правильно, Фолко! Фродо Бэггинс управился тогда обычным мечом. Почему бы не сработать и обычной стреле?!
Некоторое время все трое в нерешительности топтались на одном месте. Рогволд никак не мог прийти в себя после столкновения с подземной силой, гном каждую секунду ждал нового нападения. Фолко же просто потерял всякое понятие о реальности. Мир поблек и расплылся вокруг него; перед его взором проносились странные видения - бескрайние степи, по которым двигались длинные, извивающиеся, подобно исполинским змеям, колонны войск в сверкающем вооружении; вились незнакомые хоббиту знамена, слышалась странная, но звучная и ритмичная речь; на огромном поле навстречу этим колоннам шли другие, сплошь в серебристых одеждах. Фолко понял, что это эльфы. Дрожали своды древних курганов от проходивших мимо войск Последнего Союза, направлявшихся на решительную битву с Врагом к черным стенам Мордора, и Умертвия в ужасе забивались в самые глубокие подземные тайники; но войска уходили, и тайная жизнь, зародившаяся среди доблестного праха великих воителей прошлого, пожравшая их останки и теперь жадно преследующая живую добычу, вновь обретала смелость...