— Если император дал установку, то проблем быть не должно. Немцы исполнительные, — сказал кесарь. — Я после нашей встречи тоже дам распоряжение Панину и Валуеву.
Александр Петрович усмехнулся, покачал головой, некоторое время помолчал, а затем сказал:
— Скажи, Роман, а во время допроса фон Лангермана ты, случайно, не спросил его, кто рассказал немцам про спецоперацию?
— Я не случайно, а специально его об этом спросил, — ответил я и рассказал кесарю всё, что узнал от барона про звонки в консульство, утаив лишь тот факт, что звонивший знал про Яроша.
Так поступить — было лучше всего. Врать кесарю и говорить, что я не в курсе, было опасно, он бы это почувствовал, а вот утаить деталь, даже такую важную, можно было незаметно. А рассказать всю правду я пока был не готов. При этом я не мог даже логично объяснить сам себе, почему. Просто не готов, и всё.
Вроде бы я доверял Романову и доверял Милютину. Им двоим больше всех доверял, хотя Ивану Ивановичу немного больше. Но даже при одном проценте вероятности, что информацию немцам передал кто-то из них, я бы подписал себе приговор. Меня могли ликвидировать как важного свидетеля. А этого мне очень не хотелось.
На самом деле, я не мог даже предположить, зачем кому-то из них это делать, просто исходил из того, что случается всякое — даже то, о чём никогда не подумаешь. Но с другой стороны, рано или поздно рассказать бы пришлось — надо ведь было как-то искать предателя. И в этом плане ситуация была очень удобная — рассказать им двоим одновременно. Тогда я переставал быть единственным, кто знал эту тайну.
Но даже при таком варианте, имело смысл сразу же после этого уехать к бабушке на некоторое время — пока не найдут предателя. Устал я от приключений и опасностей. А уезжать до возвращения ребят было нельзя, поэтому я и не рассказал, что звонивший знал про Яроша. Я решил сделать это сразу, как только произойдёт обмен ребят на барона. В конце концов, плюс-минус три дня ничего не решали, а обезопасить себя стоило.
— Ты снова нам сильно помог, — голос Романова вывел меня из раздумий. — Мы не будем тебя больше задерживать.
— Водитель отвезёт тебя, куда скажешь, — добавил Милютин.
— Разрешите обратиться к вам с маленькой просьбой? — спросил я, прежде чем уйти.
— Да хоть с большой. — ответил кесарь улыбнувшись.
— Она действительно маленькая. В центре «Ост» я наткнулся на своего друга, мы с моим телохранителем его нейтрализовали и обездвижили, как и ещё нескольких ребят, чтобы они не полезли в бой и не погибли, сражаясь за немцев. Я слышал, что многих ребят смогли вывезти. Можно проверить, есть ли в их числе мой друг? Его польское имя Томаш Вачински.
— Это не проблема, — сказал Милютин. — Я сегодня же распоряжусь, чтобы проверили.
Я поблагодарил Ивана Ивановича, попрощался с ним и кесарем и покинул кабинет. Водитель отвёз меня в центр города, в этот раз ехали без мигалки. В центре я решил немного прогуляться. Ещё стоя у отеля, я отметил, что при такой замечательной погоде не погулять и не подышать свежим воздухом — преступление. Преступником быть не хотелось, спешить было некуда, в общем, всё сложилось в пользу прогулки.
На столицу уже опустились сумерки, кое-где уже включилось вечернее освещение. Выйдя возле памятника Александру Невскому, я по Воскресенскому бульвару дошёл до кремля, перебрался по мосту на противоположный берег Волхова, прогулялся по набережной. Всё это было очень непривычно. Последние дни я провёл либо в спешке, либо на нервах, а в основном совмещая беготню и нервотрёпку. А тут вдруг свободное время — отвык я от такого.
*****
В особняке князя Седова-Белозерского проходило внеочередное заседание совета «Русского эльфийского ордена», созванное графом Жилинским. Денис Гордеевич собрал товарищей по ордену, чтобы высказать своё недовольство действиями Николая Константиновича, временно исполняющего обязанности магистра. Жилинский считал, что действия Седова-Белозерского вредят общему делу, и объяснял, почему он так считает.
Основных обвинений было два: отказ от тесного сотрудничества с Британией и сохранение перемирия в момент конфликта федералов со Священной Римской империей. Николай Константинович внимательно всё выслушал и взял слово.
— По вопросу сотрудничества с англичанами я уже не раз высказывался, — сказал Седов-Белозерский. — В ней нет острой необходимости, а опасность это несёт большую. И Вы уж меня простите, но я не вижу смысла повторять это всё. А что касается перемирия, то я полностью согласен с Вами, Денис Гордеевич, время для нападения на Новгород было идеальным.