Хотя самому лже-студенту не хотелось появляться на сцене раньше оговоренного времени, но родоначальника ослушаться он не решился.
Востроухов долго не откликался, затем наконец-то соизволил принять звонок.
— Слушаю, — услышал Вова недовольный голос полукровки.
— Марлен Амандилович, простите за беспокойство. У вас все в порядке?
— Странный способ давления, господин Путин. У меня все в порядке. А у вас?
— Что вы, это не давление. Просто в вашем районе сейчас одно нехорошее событие произошло. Вы ничего не услышали?
— Нет… Взорвали что-то?
— Пока непонятно. Извините еще раз. Просто мы волнуемся. Доброй вам ночи.
— И вам приятных снов. — Буркнул Марлен и отключился.
Бус махнул Владимиру рукой:
— Езжай, разбирайся. Держи в курсе.
Князя Владимира встретили во дворе. Два толковых упыря, которых он присмотрел в провинциальной секции дзюдо и лично обратил, по-деловому подтянутые и готовые на все, коротко доложили, что никаких подозрительных субъектов и происшествий не было.
Он кивнул и вошел в подъезд.
Пахло кошками и вконец опустившимися людьми. Увы, в последние двадцать лет стадо сильно деградировало, Бус прав, подумал Владимир. Подлестничная вонь нанесла нокаутирующий удар по тонкому обонянию упыря, глаза заслезились, закружилась голова. И хотя он понимал, что этот подъезд далеко не самый запущенный, мнение о Марлене резко упало.
Справившись с недомоганием и злостью, князь поднялся пешком на седьмой этаж (лифта бы он не выдержал). Дверь квартиры, смежной с жилищем полукровки и его сожительницы, бесшумно открылась — нижний пост связался с местным, — и дружинники встретили начальника.
Князь вошел.
Помощник — седобородый дядька Бранислав, служивший еще отцу Владимира, — встретил его поклоном.
— Доброй ночи, княже.
— Доброй, друже Бранислав. — Упыри обнялись. — Ну, показывай.
Спятившие слухачи сидели в спальне, причем совершенно нагими (одежду кто-то из дружинников свалил в углу), и поза их вызывала отвращение: они обнимались, тесно прижавшись друг к другу, стройные и неподвижные, левая нога каждого лежала поверх правой товарища, рты припали к шеям.
— Камасутра, бля, — прошептал Владимир, наклоняясь, чтобы рассмотреть выражения лиц.
Синеющие лица несли маску благодушной отрешенности. В мыслях князя проскочили смутные ассоциации с изображениями индусских божеств. Кадыки слухачей медленно-медленно двигались — зачарованные упыри пили друг у друга кровь.
Владимира затошнило.
Дядька и трое дружинников старались глядеть все больше по стенам и в потолок.
— Где туалет? — спросил он Бранислава, тот показал.
В уборной, совмещенной с ванной, князь включил воду и постоял несколько минут, слушая журчание и глубоко дыша. Он смотрел то на разверзнутую в безмолвном крике пасть унитаза, то на хозяина квартиры, который лежал в ванне, на подстеленном дружинниками матрасе. Даже одеялом его укрыли, к пище надо относиться рачительно. Мужчина лет сорока впал в гибернацию — попили его изрядно.
Тошнота постепенно отступила. Владимир сжимал кулаки и играл желваками. Кто-то насмехался над Ночным Княжеством и лично над ним. Этот кто-то сильно пожалеет.
Смирив гнев, упырь положил руку на прохладный лоб хозяина квартиры. Разум мужика застыл, словно холодец. Ничего не взять. Последняя стадия анабиоза: пара глотков — и нет человечка.
Умыв лицо ледяной водой, князь закрыл кран и вернулся в спальню.
Он задвинул подальше мысли о невероятной кощунственности и дерзкой оскорбительности позы дружинников. Теперь медленно убивающие друг друга безумцы воспринимались как свершившийся факт. От этого факта и предстояло плясать.
— Бранислав, ты пробовал читать в их умах?
— Нет, княже. Я не сам. — Дядька был хмур. — Велел подменному слухачу. Еле успел его оторвать — стало засасывать в это…
Бранислав обвел рукой вокруг голов сцепившихся упырей.
— Где подменный?
— В соседней комнате, слушает полукровку.
Владимир прошел в зал. Типично-мещанская обстановка, которую составляют мебельная стенка, начиненная советскими еще книгами и унылой посудой, продавленный диван, подранные кошачьими когтями кресла, предсказуемые ковры на стене и полу, а также вечный фикус… В креслах сидели, словно в полудреме, двое дежурных слухачей. Князь легко определил нужного по эмоциональному фону, окрашенному в цвета страха. Притронулся к плечу. Упырь открыл глаза, хотел встать, но Владимир придержал его:
— Сиди, Никифор. Что там? — Он показал на стену, за которой располагалась квартира Марлена.