Даже сейчас, перед мнемографом, есть несколько Зангези.
Зангези говорящий, Зангези подсказывающий, Зангези слушающий…
Мне не нравится это имя, его предложил на время этого спектакля вылезавр.
Он великий эстет, я верю в его чутье.
Велимир Хлебников — настоящий русский поэт, гений и провидец.
Сверхпоэма, давшая мне имя, предугадывает нас, комбинизомби, как явление.
Мне пора заняться садом.
Я буду прекрасным и внимательным садовником.
Люблю роли, требующие смирения и драматического безмолвия.
Конец записи.
Вечерняя запись. Номер 456854.
Номер этой записи — 456854.
Если разделить ее на три записи (я делаю три в течение местных суток), получится 152285 дней.
По земному времени — 417 лет.
Но мне больше.
Просто каждые 500000 записей я начинаю новый цикл.
Меня по-прежнему зовут Зангези, я — комбинизомби.
Сейчас мне важно помнить это, важно как никогда раньше, ведь час назад я слышал голос чужой мысли.
Это божественный опыт, хотя и получается в результате жизнедеятельности симбиота.
Липкая натура клопапы запачкала мою душу и отравила разум.
Я хочу уйти из жизни, посетив камеру дезинтеграции.
На Земле нет камер дезинтеграции, посему поживу еще.
Разоряхер Иуда Каинович. Оборонилов Ярополк Велимирович. Вылезавр Яша. Очаровательная в своей безвкусной яркости Скипидарьюшка.
Все носят маски, не подозревая, что это маски носят их.
Я смотрю через прорези для глаз и вижу зеркала!
Хотел сказать что-то важное о конфликтах.
Возможно, вспомню, переслушав дневную запись.
Разоряхер — окончательный и бесповоротный венец Вселенной.
Он заложник роли, получающий удовольствие даже не от игры — от самой обязанности.
Это двигатель, работающий впустую.
Я проник в его мысли и чувствую, что он жаждет поражения, однако слишком высокомерен, дабы просто так его допустить.
Оборонилов тормошил меня и спрашивал, где клопохозяйка, куда дели Яшу…
Но Разоряхер почти не думал о клопохозяйке.
Он перепрятал ее и испытывал нескрываемое наслаждение одиночеством.
Он хотел бы отослать свою охрану, избавиться от пленника, и жить спокойно, посасывая энергию печали и боли, которой так богат великий русский народ.
О, мой прекрасный угнетенный страдалец!
Когда же ты проснешься и своими руками построишь храм своего счастия?
А клопапа…
Клопапа не может отослать охрану, избавиться от клопоматери, послать вечную цепь размножения в тартарары!
Он слишком животное, оттого он должен заботиться о будущем потомстве.
Он слишком ненавидит Оборонилова (я так ему и сказал, но тот не поверил!), вот почему…
Стоп, Зангези! Открылся поток вдохновения!
И снова вампир возвращается к Вере.
И вновь полукровка купается в Свете.
Мне кажется, я за всё это в ответе.
Не кажется даже — я в этом уверен!
Возможно, достаточно будет желанья:
«Живите, счастливые! Бросьте пустое!»,
И кинет вампир ремесло непростое,
Откажется эльф от бессмысленной брани.
А женщины их — божества и подмога —
Утешат объятьями пламенный норов,
Избавят их память от мести и споров.
…Но вижу, что слишком я требую много.
Да, вышло неудачное стихотворение, только пусть пока звучит именно так.
Когда я разберусь в себе и помогу Оборонилову и Разоряхеру встретиться для финальной сцены их локального спектакля, я еще вернусь к этому странному квартету.
Пора работать.
Послушаю клопапу — и на боковую.
Конец записи.
Глава 19. Марлен. Что, сынку, помогли тебе твои упыри?
— Считай, что я немного маг, — сказал Востроухов, ведя свою женщину за руку через лабиринт.
Полумрак создавал ощущение нереальности, будто свет — самое реальное, что может быть в жизни человека.
— У меня ориентационная шишечка сошла с ума, — пожаловалась Светлана, сжимая ладонь Марлена еще крепче.
Востроухов остановился и посмотрел ей в глаза.
— Ты самое гениальное и прекрасное существо, которое я когда-либо знал, — сказал он. — Мы сейчас находимся в специфическом поле, оно искажает пространство, делая этот этаж практически безразмерным. Если сюда сунется чужак, он сгинет в глубине лабиринта.
— Ариадн ты мой, — бодро прокомментировала Светлана, хотя ей стало явно неуютно.
Он, конечно, бегло пояснил перед путешествием, дескать, его работа расположена, с одной стороны, на грани фантастики, а с другой, в темном лесу фэнтези. Только всякие слова — всего лишь звуки, пробренчат, и поминай как звали. А вот зловещий лабиринт, чьи стены можно потрогать и чьи коридоры подхватывают и похищают любой твой звук… И полная потеря ориентации… Брр!