— Сердцу не прикажешь, Яша, — промолвил он скорбно. — Ты либо слышишь, либо нет. Чувствуешь. Вот ты расширяешь контекст… А русский язык, он еще шире! Он вмещает и тебя, и тебя в расширенном контексте, и сам этот расширенный контекст в еще более широком.
Я ни черта не понял и на всякий случай поинтересовался:
— А ты точно не выпивши?
— Поэта каждый обидеть может, — прошептал Зангези. — Извини, что я тебя гружу своими затеями. Зря я это.
— Нет-нет, — решительно опроверг я. — Мы никогда так раньше… ну…
— Виной тому — моя природа, — проговорил он. — В общем, этого не знает никто, скорее всего. Или единицы, кому доверились когда-либо мои соплеменники. Мы, комбинизомби, — видим эту жизнь иначе, чем вы. В буквальном смысле иначе. Несколько минут назад я увидел такое… Как бы тебе объяснить, чтобы ты не решил, что я спятил?..
— Постарайся внятно, наверное. — Четвертая рюмочка наполнилась благородным напитком.
— В общем, я бываю там, где гуляют просветленные. Ну, ты же знаешь про буддистов всяких, да?
— Д-да…
— Сколько, по-твоему, существует реальностей?
— Хм, одна.
— А как тебе новость, что голый мужик, возникший у тебя в комнате, — явился из другого пласта существования, куда до этого попал из нашего?
Я внутренне собрался, хотя после четвертой рюмки было трудновато. Кажется, Зангези капитально съехал…
— Это всё зарегистрировано какими-нибудь приборами? — осторожно спросил я.
— Конечно, нет. Реальность — продукт сознания, а не данность. Об этом знали ну-вы-и-странники, об этом говорят даже наши гостеприимные приматы этой планеты. Только первые именно знали, а вторые только-только начинают робко догадываются.
Я хмуро посмотрел на остатки коньяка в бутылке.
— Ты меня вербуешь в секту, что ли? — пробурчал я. — Отнимаешь хлеб у Эбонития?
— Нет. Просто… Этот человек, который здесь был… В общем, он снова оказался в другом пласте. И там произошло нечто совершенно чудовищное.
— Да что тебе до него? — Я отмахнулся, отмечая, что надо двигать в кроватку, а то нажрался до василисков перед глазами…
— Дело не только в нём, — печально сказал комбинизомби. — Эх, знаешь, давай-ка, я тебя провожу. Ты немножко перепил.
— За перепела ответишь!
Это было последним, что я помню до того момента, когда я очнулся в собственной постели — разбитый и поверженный, с адской ломотой в голове.
Кажется, мне что-то снилось. Важное и тревожное. Но мозг работал, словно троящий двигатель, в который вместо масла залили дерьма.
Стоило мне пошевелиться, и рядом раздался шорох.
Я повернул голову и увидел Соню. Она сидела, оказывается, рядом и, по своему обыкновению, тревожилась за меня.
Это трогательно, реально трогательно. Но рано или поздно начинает раздражать…
— Как ты?
Совладав с приступом стыда, я смог ответить:
— Спасибо, трагично… Соня, я не часто…
— Я знаю, Ярополк Велимирович сказал. Он был тут. По-моему, он зол.
— Это его нормальное состояние. — Я вяло отмахнулся хвостом. — Я скоро приду в себя. Ты не волнуйся, ладно?
— Хорошо. Ты хочешь побыть один?
Были бы у меня человечьи уши, они горели бы малиновым цветом.
— Нет, любимая, больше всего на свете я хочу быть с тобой, и только с тобой, — просипел я. — Но сейчас мне жутко стыдно. И я должен привести себя в порядок сам. Не обижайся, пожалуйста.
Она дотронулась до моего плеча и вышла.
Я выждал полминуты и рискнул привести себя в вертикальное положение. Получилось, только в глазах потемнело. Дурак-пьянчуга.
Когда я встал под освежающий душ, ожили динамики, рассованные во все помещения нашего обиталища. Говорил шеф:
— Внимание, общая боевая готовность. Долгожданная финальная стадия начинается. Яша, ты знаешь, что принять. Через десять минут — все у меня.
Щелкнуло, пискнуло и заткнулось.
Я выполз из-под душа, открыл шкафчик, где хранились медикаменты.
Таблетка отрезвина легла на мою ладонь, словно черная метка пирату.
Мне предстояла пытка длиной в три долгие минуты. Препараты выведут все продукты выпивки, проведя меня через чреду стремительных трансформаций.
Я посмотрел на свое отражение в зеркале. Вот он, падший вылезавр со стаканом воды в одной руке и таблеткой в другой.
Три минуты боли и унижений, и я как новенький.
Всё очень просто — глотай и запивай.
Так почему же я стою?
Я закрыл глаза и проглотил таблетку.
Оставь надежды, всяк ее пьющий.
Я успел поставить стакан на полку, а потом меня скрутило, вывернуло наизнанку и взорвало. И так миллион раз подряд.