Благо, что я отлично вижу в темноте.
— Чем ближе деструктор, тем хуже, — пожаловался комбинизомби. — Моя личность… Она словно горка песка на ветру… Всё сильнее дует, всё больше песчинок уносит прочь. Понимаешь?
Ярополк Велимирович положил руку на плечо Зангези.
— Возвращайся. Давай сканеры, я сам.
— Нет-нет, пока терпимо, — воспротивился комбинизомби. — Я скажу, когда достигну черты, за которую нельзя.
— А что будет, если?.. — спросила Скипидарья, тяжело дыша после отравления спорами.
— Я перестану существовать.
И мы пошли дальше, сжигая стрекательные нити, свисавшие с потолка, обезвреживая мины на полу и стенах, обманывая датчики и перепрограммируя детонаторы.
Я стал замечать, что очертания коридора иногда подрагивают и изгибаются, темноту изредка подергивает смутный муар слабого свечения.
— Шеф, вы ничего не видите? — поинтересовался я.
— Вижу, вижу. Заткнись.
А потом в один проклятый момент я позорно запнулся за ногу Эбонития и сделал роковой шаг в неразминированную зону.
Инстинкты сильнее разума — я расширил контекст.
И — попался.
Стадион, коридор, мои спутники — всё стало вероятностным допущением. Абсолютный смысл имела лишь одна вещь — находящийся впереди меня деструктор.
Он был не близко и не далеко. В нескольких десятках метров. Но в то же время, я чувствовал, что могу прикоснуться к нему лапой.
Потому что ее можно вытянуть на любую длину.
Всё светилось, а деструктор просто-таки пылал. Я наблюдал радужный световорот, он звал к себе, а тысячи шепотков настойчиво твердили нечто неразборчивое, но становилось ясно — только подойди к деструктору, и всё встанет на свои места.
Мои мысли превращались в бледненькие протуберанцы. Голова испускала их, и они быстро-быстро уносились к световороту.
Гравитация, однако.
Прямо нечерная дыра какая-то. Лишь бы не пересечь горизонт событий.
«Рви когти, Яша», — посоветовал я себе, сжимаясь от страха.
Я стал отступать, и каждый шаг назад давался мне с огромным трудом. Эта штука притягивала похлеще магнита. Радужные щупальца света тянулись ко мне, словно конечности астрального осьминога, и мне вообще не улыбалось угодить в их объятия.
— Что с ним? — услышал я медленно прокрученный голос наставника.
— Борется. — Это спустя вечность ответил Зангези. — Ему не помочь.
— Сраные ну-вы-и-странники, — выругался я, но не полегчало.
Понимая, что проигрываю борьбу с этим центром смысловой гравитации, я сделал, наверное, самое глупое, что только мог. Я еще шире раздвинул контекст бытия.
Это, дорогие мои прямоходящие, опасное упражнение. Его практикуют высокодуховные вылезавры, причем многие не возвращаются. Есть мнение, что при обратном скачке, то есть, сужении контекста, они оказываются в открытом космосе, потому что их время становится иным, и из-за разницы его течения из-под такого путешественника уходит планета.
Ну и, вряд ли кому-то приходило в голову заниматься такими экспериментами вблизи деструктора, хе-хе…
К чему привел мой необдуманный шаг? Я попал в полную и безоговорочную пустоту. Здесь были только я и дурацкое радужное шоу. Одно из световых щупалец, кажется, синее, лизнуло меня, точнее, прошло сквозь (я ощущал себя как некое облако, а не телесный объект).
Импульс.
Сначала меня резко притянуло почти к самому центру вращения этих лучей, а потом еще мгновеннее, простите за безграмотность, зашвырнуло праящер знает куда.
Я зазвучал, засветился, завибрировал от ужаса, ощущая себя той самой кучкой песка, которую развеивает встречный ветер.
Необычайно хотелось жить.
Невыразимо хотелось к Сонечке.
А я всё летел, будто какая-нибудь комета, в сером пространстве внеконтекстуальности, и, ручаюсь, мимо проносились сгустки реальностей — многомерные сложнейшие пространственно-временные фигуры, форму которых легче всего отображает слово «абракадабра».
Изо всех сил я пожелал врезаться в одну из них, и мне повезло.
Столкновение было такое, словно я стал причиной Большого взрыва.
Бабахнуло, ослепило, хотя где они, глаза-то?..
Я ударился оземь и обернулся всё тем же стариной Яшей.
— Чур меня! — воскликнул кто-то совершенно по-русски.
Я открыл третье веко на правом глазу и произвел блиц-рекогносцировку. Выяснилось, что я валяюсь в лесу перед двумя высшими приматами — молодым и несколько постарше. Значит, я хоть и не на «Лужниках», но на Земле.
Люди вскинули автоматы.