— Валяемся при смерти, доживаем последние минуты в бреду.
— Пессимист. А ты, Яша, что думаешь?
Я ответил не сразу. Буквально мутило при мысли, что упырь постоянно меня подслушивает. Еще я недавно пережил ни с чем не сравнимый опыт общения с деструктором и прелести путешествия через небытие. Одним словом, я был в полнейшей растерянности.
— Думаю, это какие-то галлюцинации. Совместные, интерактивные. А еще вероятнее, деструктор сводит меня с ума. Нет ни вас, ни этого леса, а я валяюсь в «Лужниках» и грежу. Извините, парни, но это наиболее здравая концепция.
— Интересно, — задумчиво протянул Володя. — А что будет, если его пристрелить? Он проснется там, в «Лужниках», или сдохнет здесь, в так называемых глюках?
— Это еще кто кого на тот свет отправит, — хмуро ответил я.
— Хватит собачиться, — сказал Марлен. — У меня своя гипотеза. Мы с Владимиром создали клочок реальности. Надо было уходить, мы и ушли в межреальность, а потом сгустили себе локальную уютненькую. Из того, что было. Из самого предельного переживания. Мы же здесь вполне реальны, так?
— Во сне мы тоже реальнее некуда, — возразил вампир. — И кровища идет, если надо, и больно становится. И ощущение неправдоподобности. Бывает, что чувствуешь подвох, а бывает, полностью веришь.
— Но этот сон у нас с тобой как минимум одинаковый, — сказал полуэльф.
— Представь, что ты спишь, и я тебе говорю: «Этот сон у нас одинаковый, вот Яша не даст соврать». Покивай, Яш, пусть Амандилыч прочувствует торжественность момента.
Я поднялся с усмешкой.
— Да ну вас на фиг, глюки подробные, пойду, попробую сам осмотреться.
И отвалил в лес, расширив контекст.
Надоели. Болтают и болтают.
Я шпарил мимо призрачных силуэтов огромных деревьев, пока не заметил нечто необычное. По лесу двигался некто. Быстрый и хищный, у меня на этот счет особое чутье.
Я резко остановился. Это меня и выдало.
И ведь в контекст даже не вернулся, а всё равно засекли!
Могучее человекоподобное существо развернулось и, ни секунды не раздумывая, бросилось ко мне.
Вот это скорость!
Ни единого сомнения: я проиграю. Страшное прозрение, парализующее волю.
И знаете, мне не стыдно. Я готов биться с кем угодно. Но этот неопознанный субъект напоминал мне бешеный локомотив. А я, дорогие мои, не Анна Каренина.
Мне ничего не оставалось, кроме как проявить благоразумие и задать позорного стрекача.
Глава 40. Бус Белояр. Упырь-контртеррор
Погоня не волновала кровь князя князей. Он поставил цель, цель должна быть достигнута. Так было всегда. Не сейчас, так через день. Не назавтра, так через месяц. Иногда его желания исполнялись через много лет, но — исполнялись.
Шраморожий Таурохтар, безусловно, был врагом новой закваски. За ним — целый мир таких же остроухих отморозков. Хотя Бус чувствовал: этот особенный, такой, которому нашлось место не среди своих, а далеко за Уралом.
Возглавил погоню Бяка. Это хорошо, ведь «вторые производные» слишком уступали в скорости и мощи «первым». Эльф и без обращения был не самой легкой дичью. Пусть князь поставит точку сегодняшнего вечера, полного нелепостей.
Пока что Таурохтар имел заметную фору, и родоначальник упырей просчитывал вариант, в котором погоня не закончится до утра. Остроухий не должен бояться света. А вот дружинники с Бяшей — боятся.
Лучше ускорить дело.
Бус позвонил еще двум князьям, велел выдвигаться на помощь Бяке, предупредив, что дичь — эльф-упырь — опасен и быстр. Пусть поучаствуют сами.
Теперь родоначальнику оставалось лишь ждать и выслушивать короткие доклады. Верный Бяша то терял след Таурохтара, то снова нападал на него — запах выдавал врага с потрохами. Но шраморожий хитрил, как мог: нырял в толпы, спускался в коллектор, бегал по собственным следам назад и отпрыгивал в сторону. Дитя лесов, будь он неладен.
Неожиданно для себя Бус вдруг подумал, дескать, это будет даже любопытно, если Таурохтар скроется. Забавное может выйти противостояние. Он же наверняка обратит себе дружину, попробует переиграть, задавить, распылить упырей… Достать самого Белояра… Как в старые добрые времена. Правда, у стада слишком много технических новинок, трудно оставаться в тени…
А стадо, между прочим, сегодня только мешало. Тут и там вспыхивали мелкие очаги беспорядков. Жгли машины, будто в какой-нибудь Франции. Началось мародерство.