Мы живем в Москве и выслеживаем клопоидолов. Тех самых, которые хотели написать плохое слово в хорошем месте. О них и их странных желаниях опять-таки позже.
Сейчас вас должен был обеспокоить совсем другой вопрос: неужели бойцы спецподразделения спокойно воспринимали присутствие ящерицы?
Конечно! А в чем проблема? Они же еще не такое видали!
Шучу. Я — ящер-трансформер. По-вашему, оборотень. Миллионы лет эволюции развили у особей моей расы исключительные способности к мимикрии. Так что я выглядел нормальным парнем, если не измерять температуру и не слушать сердцебиение. Кстати, милашка Нагасима не трансформер. Насекомые — мастера навевать иллюзии. Перед вами богомол, а вы видите милую смуглую девушку.
Этого пока достаточно, тем более, мы прибыли к месту моего заключения. Если вы полагаете, что меня надо было везти не на Лубянку, а в психиатрическую клинику, то ошибаетесь. То ли еще будет.
Капитан в цивильном костюме, хмурый и лупоглазый, как ваш царь Петр на Москве-реке, сел передо мной за стол.
Глаза-телескопы капитана сканировали меня почище ИК-сенсоров. Ничего нового они не насканировали: лысый гладковыбритый парняга в кожаной куртке, футболке, с цепочкой на шее. Под стол пытливый взор дознавателя не попал, да там кроме джинсов и армейских ботинок рассматривать было нечего.
Лицо у меня открытое, как у боксера в двенадцатом раунде. Правда, симпатичнее.
Над внешним видом мы с моим наставником поработали особенно тщательно. Ярополк Велимирович (это местное паспортное имя наставника) называет меня «усталым скинхедом». Предполагается, что в этом обличье я привлекаю минимум внимания и отпугиваю максимум внимательных.
— Как звать, большевик? — капитан достал портсигар.
— Я не большевик, товарищ милиционер, — мое лицо было серьезным, словно посмертная маска. — Зовусь Яковом Владимировичем Ящуркиным. Паспорт изъяли ваши… соратники.
Мгновением позже я понял: слово «сотрудники» было бы более точным.
— Соратники? — капитан прохладно изумился. — Ну, мы не совсем милиционеры, Яков Владимирович… Блин. Скинхед?
— Нет, завязал.
— А форма одежды?
— Весьма удобная для спокойного существования в этом непростом мире.
— Типа мимикрии что ли? — усмехнулся дознаватель, открывая портсигар и выхватывая сигаретку. — Бывший скинхед Яков… Анекдот!.. Что делал на площади, Яша?
— Я понимаю, на что вы намекаете, товарищ не совсем милиционер. Но с национальностью мое имя никак не связано. А на площадь я к дедушке Ленину пришел.
Капитан закурил, и, щурясь, вцепился в меня взглядом.
— Говорливый ты, Яша, и это здорово. Проговариваешься на ровном месте. Нацбол, все-таки, а?
— Опять-таки нет, товарищ капитан. — Я приложил руку к груди, обозначая исключительную честность, и погнал заготовленную речь. — С детства мечтал на мумию великого вождя посмотреть. Еще пионером страстно хотел. А тут и оказия вышла. Приехал из родного Ярославля. Только опоздал. Надо было мне раньше… Очередь к нему, как за колбасой в конце восьмидесятых!
Наставник любит сдабривать «легенды» разными деталями, правда, иногда прокалывается.
— Брешешь, Яша, — заключил после недолгого раздумья капитан.
Надо отдать этому представителю вашего вида должное. Проницательный.
— Я же не собака, чтобы брехать, товарищ капитан.
Он сощурился до высшей степени схожести с восточными монголоидами.
— Я не представлялся. И не в форме. Откуда такая осведомленность?
Я небрежно пожал плечами, мысленно делая себе наистрожайшее замечание, и для разнообразия сказал правду:
— Слух хороший, товарищ капитан. Вас за дверью так приветствовали, перед тем, как вы вошли…
— Что написать-то хотели? — неожиданно спросил дознаватель.
— Я? Ничего. А она — не знаю, — тут я не сплоховал.
— Кто она-то?
— Девица в поливалке, от ваших милиционеров сбежавшая.
— А дырки в цистерне ты продырил вот этой игрушкой?
Капитан выложил на стол помятый ствол.
— Полно вам! Пистолетиком из «Детского мира»? — рассмеялся я (ствол действительно удачно копирует игрушку). — Это наверняка пэпээсники. Краска так и полилась. Разрывные, что ли?
— Знаешь, Ящуркин, больно ты умненький для скина… — Капитан вздохнул. — Глупый какой-то, но умненький.
Мы долго беседовали на разные темы, возвращаясь к одним и тем же вопросам. Затем дознаватель утомился. Еще бы! Вечерело уже…
Меня проводили в одноместный номер с железной дверью и решеткой на окне.