Зангези всё молотил языком про «липкое сознание Разоряхера», и я вспомнил, что сам подключен к голове Оборонилова. Попробовал включить трансляцию. Тишина.
Опять попытался. Снова ничего.
Тишина стала какой-то всеобъемлющей.
Я поглядел на Зангези и понял, что он заткнулся и с любопытством смотрит огромными своими глазищами на меня.
— Я заметил у себя небольшую пропажу, — доверительно произнес комбинизомби. — И, имея несколько предположений, могу сказать, что… — Тут он сделал паузу, подбирая слово. — Что некий прибор при длительном отключении центральной нервной системы носителя теряет свои передающие свойства и отмирает.
— На редкость удобный прибор, — пробормотал я.
— И на том конце тот же результат, — добавил Зангези, хитро прищурившись. — К счастью Ярополка Велимировича. Было интересно?
Вот так стервец наш ассистент! Раскусил меня, как сыщик!
Я честно поведал ему, что не успел в полной мере насладиться обществом шефа в своей голове, скорее, наоборот — едва не погорел из-за несвоевременных подключений.
— Надо было инструкцию читать, — наставил меня на путь истинный комбинизомби.
Задним умом…
Я аж зарычал.
Поверьте, вылезавры могут и рычать.
Зангези спасло то, что в мою юдоль медицинской скорби пожаловала сама Соня. Я мгновенно забыл о проницательном зануде и расцвел похлеще тюльпана.
С появлением в моей комнате Сони всё встало на место. Ее прохладная лапка коснулась моей, я ощутил не передаваемое по-русски блаженство.
Я даже задышал чаще и полнее. Мне вспомнились долины родной планеты, те самые, в которые удаляются новобрачные на медовый месяц…
— Пожалуй, я позову Ярополка Велимировича. — В голосе Зангези звенела тревога, но я не придал ей значения.
Передо мной явилась моя идеальная половинка, моя богиня, сошедшая в мир из великого океана любви! Скулы ее, казалось, раздались еще шире, цвет глаз стал янтарным… О, моя драгоценная Соня!
Внутри меня всё горело.
— Лежи, не волнуйся, — прошелестел ее волшебный голос, заставляя меня содрогнуться до самого кончика хвоста.
В комнату грузно вбежал шеф.
— Так! Соня, пожалуйста, в свою комнату, — скомандовал он. — Яша! Давай подумаем о наших следующих действиях против Иуды. Сконцентрируйся!
— Да что это с вами?! — вспылил я, выпуская струю огня из пасти.
С потолка тут же полилась вода — сработала пожарная система.
И тут до меня дошло.
Великие праящеры! Я же метаморфировал!
О, дорогие мои высшие приматы, вы, конечно, сейчас обзавидуетесь, но драконы сношаются феерически.
Да-да, когда у нас брачный период, мы переживаем метаморфоз — особые железы, которые в обычном нашем состоянии еле заметны, претерпевают гиперразвитие. И вуаля, как говорят французы, — перед вами огнедышащий ящер. Он же вылезавр. Он же, в медовый период, дракон.
Крыльев, конечно, нет, но мы — трансформеры. Можем и отрастить, если сексуальные фантазии увлекут нас в небеса. Кстати, надо обязательно попробовать.
Так вот почему я сейчас дымлюсь, как вулкан!
Так вот почему скулы моей ненаглядной столь эротично расширены!
Я посмотрел на Сонечку по-новому.
Она зажимала свой ротик ладошкой, и, клянусь, из уголков ее губок струились возбуждающие струйки дыма.
Она, я, дождь из-под потолка… и Оборонилов.
— Соня! — властно крикнул он. — В свою комнату, бегом! Долбанная молодежь!
Моя очаровательная драконочка залилась краской стыда и побрела прочь.
Мой вздох тоски совпал с выбросом еще одного факела. Потолок стал черным.
— Прими это! — Шеф протягивал какую-то таблетку.
Сзади уже топтался Зангези со стаканом минералки.
— Что это? — просипел я, заполняя комнату первоклассным дымом.
Дым был черный, потому что я испытывал досаду по случаю разлуки с любимой.
— Ингибитор, дурень, — проворчал Оборонилов. — Как же не вовремя, мать моя ящерица!
Я послушно проглотил таблетку. В организме сразу заурчало — сильный препарат, однако… На меня постепенно навалилось вселенское успокоение. Безразличие достигло высшей отметки пофигизма. Всё стало настолько не важным, что даже думать расхотелось. Похоже, меня снова загоняли в беспамятство.