Темная Рука затаил дыхание. Даже время словно бы замедлило свое течение. Через показавшийся бесконечным удар сердца из черного облака появилась алая фигурка с изорванными крыльями. Она падала вниз, кувыркаясь и таща за собой длинные ленты черного дыма. С раскатистым хрустом она врезалась в сторожевую башню — от удара обрушилась одна из стен сооружения и вниз полетели осколки камней, — а затем скатилась в кипевшее на равнине варварское войско, предводительницей которого она совсем недавно была.
Коуран Темная Рука замолчал. Рассказ об осаде Наггаронда занял большую часть дня, и все это время они в изнуряющем темпе двигались на север. Теперь, однако, Король-Колдун остановился и поднял вверх закованную в железо ладонь, призывая к тишине.
— Ты хорошо руководил моими людьми, начальник Черной Стражи, — негромко сказал он. — Мы одержали победу. Валькии Кровавой больше нет. Наш город выстоял. Со временем мы очистим от захватчиков наши земли. — Он отвернулся от Темной Руки и посмотрел вдаль. — Многих мы изгоним из наших пределов, у многих Наггарот заберет жизнь.
Темная Рука открыл было рот, но Малекит покачал головой в ответ на невысказанный вопрос:
— Нет, — сказал он. — Нет.
В небесах сверкнула молния, и взор Малекита вознесся к ним.
— Время наших испытаний только начинается.
ГРЭМ ЛИОН
НЕВЕСТА КХАИНА
Сезон Крови, 223 год Эпохи Возмездия
Я бессильная королева разоренного города.
Я сижу на железном троне в унылом каменном зале на вершине моей башни и смотрю затуманенным взором, как огонь и смерть растекаются по улицам внизу.
«Как они смеют?» — в который раз шепчу я сухими потрескавшимися губами. Я дивлюсь дерзости варваров, пришедших в мой город и убивающих мой народ. Всякий друкай Хар Ганета — мой, и только я вольна умертвить его во славу Кхаина. Не они.
Я должна сейчас быть внизу, среди них, убивать варваров, поклоняющихся так называемому Кровавому Богу, — и собственных людей, если бы кто-либо из них по глупости оказался между мной и моими жертвами. Но я здесь, взаперти. Сегодня Ночь Смерти, ночь Кхаина, когда по всему Наггароту мои дочери предаются безумству почитания Того, Чьи Руки В Крови, нападая на неосторожных и утоляя жажду убийства и кровопролития. В эту ночь я возвращаю себе молодость и силу.
Уже много месяцев я чувствую слабость. Моя кожа стала похожа на пергамент, а кости приобрели хрупкость. Я закутана в меха, подобно дикарям с севера, бесчинствующим на улицах моего города, — так я стараюсь хоть немного защититься от холода, пронизывающего меня насквозь. Мои волосы истончились и потеряли цвет, в глазах померкло, суставы утратили подвижность. Поэтому я не могу начать охоту на захватчиков. Но всего через несколько часов взойдут луны, и я искупаюсь в Котле Крови. Я снова обрету силу и принесу возмездие всем, кто будет стоять у меня на пути.
Я смотрю в магическое зеркало, стараясь не замечать ужасного отражения, проступающего сквозь сцены битвы. Картинка меняется, следуя за моими мыслями. Я ищу единственного воина — воина, избранного мной.
«Мой избранный воин…»
Слова прошелестели, точно донесенный ветром легчайший шепот, но Туллариса Вестника Ужаса они воодушевили так, будто имели силу урагана. Взмахнув Первым Драйхом, он взрезал татуированный торс северного дикаря и пробормотал молитву, отвечая обратившемуся к нему божеству. Он услышал слова Кхаина, и это означало, что бог доволен количеством крови, пролитой сегодня ночью, — как и во все предыдущие ночи за последние несколько недель. С тех пор как Кровавая Орда напала на Хар Ганет, множество душ отправились в объятия Бога Убийств.
Тулларис развернулся и вонзил драйх в глотку воина-человека, облаченного в тяжелые доспехи. Демонопоклонник упал, обливаясь кровью, но его место заняли двое козлобородых зверолюдов — эти существа, поросшие шерстью, были вооружены грубо сработанными топорами с широкими тяжелыми лезвиями. Один из противников, замахнувшись топором, прыгнул на Герольда Кхаина. Коротким ударом Тулларис перерубил деревянную рукоять оружия зверолюда и на обратном движении меча отсек тому обе кисти. Враг упал навзничь, издав козлиное блеяние. В это время второй зверолюд, зайдя Палачу за спину, нанес круговой удар топором, намереваясь отрубить ему голову.
Пригнувшись, Тулларис избежал неуклюжей атаки и, не тратя времени на разворот, напал сам, однако зверолюд уклонился, двигаясь быстрее, чем, как казалось Палачу, это было возможно для такого огромного существа.