Он вечно молод и силен, мой фаворит. Лишнее доказательство — если бы оно могло потребоваться — его связи с нашим богом. По его венам течет мощь Кхаина. Я знаю это. Я знаю ее вкус. Когда я, выкупавшись в Котле Крови, вхожу в полную силу, мы составляем прекрасную пару. Никто не может противостоять нам, и я упиваюсь учиняемым нами кровопролитием. Но когда я такова, как сейчас, я иногда вижу в его глазах нечто, чего не могу понять. Я думала, и мне кажется, это жалость. Для меня чувство чуждое, но он, я знаю, испытывает его. И так проявляется его слабость, потому что я могла бы воспользоваться им, если бы захотела. Вот почему я не чувствую ничего по отношению к нему.
Тулларис свернул за угол и вышел на широкую, засыпанную каменными обломками улицу. Шепот Кхаина вел его сюда через переулки, пролегавшие между рядами высоких домов. Их двери были теперь выбиты, повсюду валялись растерзанные тела эльфов, павших при защите своих жилищ. Тулларис не испытывал сочувствия. Они оказались слабыми. Город стал сильнее без них.
На улице перед ним варвары сложили и зажгли погребальные костры. Огонь освещал группу тяжеловооруженных северян, собравшихся вокруг внушительной, массивной фигуры в алых с золотом доспехах. Этот воитель был на две головы выше любого из них. От его брони отражался мерцающий свет костров. Шлем он снял и держал в руке. Сам шлем имел вид черепа, а нашлемник имитировал угловатую руну северного бога. На лице воителя, жестоком, носившем следы от ушибов, был начертан такой же знак — похоже, что кровью. Не оставалось сомнений: это какой-то могущественный северный вождь. Тулларис, лицо которого было скрыто под шлемом также в виде черепа, ухмыльнулся. Бог Убийств привел его к по-настоящему достойной жертве.
— Во имя Кхаина, сразись со мной, демонопоклонник! — выкрикнул он.
Воитель повернулся, и его разбитое, окровавленное лицо исказила усмешка. Он жестом приказал своим воинам отойти в сторону, отбросил шлем и поднял с земли лежавший рядом с ним большой боевой топор с двойным лезвием. Он пошел вперед, крича что-то на своем варварском наречии. Руны на лезвиях топора извивались в свете костров, как будто в предвкушении предстоявшего поединка.
— Я не понимаю тебя, вахлак, — сказал Тулларис, но могу принять твою речь в качестве согласия.
Воитель Хаоса взревел и прыгнул вперед с воздетым топором. Тулларис не сдвинулся с места, легко, одной ладонью, сжимая рукоять Первого Драйха. Когда топор опустился, он хладнокровно уклонился в сторону и взмахнул мечом по ленивой горизонтальной дуге. Не встретив сопротивления, лезвие врезалось в красную кирасу северного воителя. Оружие Туллариса столкнулось словно бы не с доспехом, а с плотью и завязло в ней. Он попытался освободить его, но меч застрял крепко.
Красный воитель засмеялся лающим смехом и отступил, опрокинув Туллариса на грязную землю. Когда топор опустился снова, эльф откатился в сторону и лягнул северянина. Его стопа столкнулась с закованной в броню голенью воителя, и по ноге Туллариса взбежала боль.
— Азуриан тебя раздери, — выругался он и кое-как поднялся, едва успев уклониться от размашистого удара топором.
Он опять ухватился за рукоять драйха и потянул. Меч не поддавался. Он отпрянул от красного воителя, потому что лезвие топора уже летело к его шее. Герольд Кхаина быстро огляделся в поисках какого-либо оружия. Оружие было, но только оно находилось в руках восьми воинов Хаоса, окруживших двоих соперников. Пока они радостно наблюдали за единоборством, но если он попытается выхватить у кого-либо из них меч или топор, они, без сомнения, присоединятся к схватке, и тогда численный перевес окажется не на его стороне.
Впрочем, это его не смущало.
Я отстраняю от себя всевидящее зеркало. Мне доставляет удовольствие смотреть на то, как Тулларис сражается с демонопоклонниками, поскольку этим он славит Того, Чьи Руки В Крови, но меня призывают другие дела. Солнце закатилось, и я должна приготовиться к ритуалу сегодняшней ночи.
Я плотнее закутываюсь в меха и поднимаюсь со своего трона. В спину вгрызается боль, и я едва не падаю. Я хватаюсь за подлокотник и жду, пока не пройдет волна головокружения. Мне предстоит долгий путь по извилистым коридорам моего дворца до святилища, где находится Котел Крови. Там мои споспешетельницы будут читать подобающие обрядовые молитвы и приносить в жертву достойных этого друкаев. Вот как мои подданные должны встречать свой конец, а не под грубыми топорами людей.