Наконец-то я добралась до святилища моего господина. Здесь я обычно останавливаюсь и любуюсь зданием, свидетельствующим о славе Кхаина, рассматриваю гигантские статуи, достойные его великолепия, и фрески, изображающие его подвиги в Войне Богов. Но сейчас я слаба. Я умираю. Я оглядываюсь и вижу след из моей собственной крови, который тянется до растерзанного трупа подосланной Морати ведьмы. Столько крови. Рука и бедро полыхают от боли, и я почти не чувствую ног. Еще одно мучительное усилие — и я оказываюсь возле Котла.
Задрав голову, я смотрю на него и за него — на высокий сводчатый потолок, украшенный изображениями Палачей Туллариса и моих ведьм. Мой взгляд привлекает статуя Кхаина, поднимающаяся над Котлом. Одной могучей рукой господь сжимает кинжал, другой держит сердце. Я понимаю, что это может быть и мое сердце, — вот сейчас он вонзит в него клинок. Мне не избежать смерти. Позволит ли он мне встать подле него? Или то, что меня убила простая колдунья, означает, что я слаба и вовеки проклята?
Я пытаюсь подняться по ступеням, ведущим к Котлу. У меня не получается. Я опять пытаюсь. Я умру, но не сдамся. Я смеюсь горьким смехом.
— Семь тысячелетий. Семь тысячелетий я служу тебе, и все закончится вот так? Я истеку кровью на полу твоего святилища, в нескольких шагах от спасения?
Я закрываю глаза. Когда я открываю их снова, вокруг меня совершенно темно. Неужели я уснула? Нет. Я лишилась такого количества крови, что, впади я в забытье, я уже не пришла бы в себя. Что же тогда?
Тени приходят в движение, и я понимаю. Они сливаются друг с другом и, вращаясь, образуют эльфийскую фигуру. Очередная убийца. Естественно, Морати не послала бы всего одну. Выглядит она абсолютно так же, как первая. Я бы подумала, что это ожила та ведьма, если бы я не превратила ее в бесформенный кусок мяса.
— У меня нет оружия, — шепчу я. — Нет надежды. Я в твоей власти. Не то чтобы я ждала от тебя милосердия.
— А ты сама проявила бы милосердие, если бы мы поменялись местами? — мягко спрашивает она.
— Нет, — приходится признать мне. — Ты была бы уже мертва или готовилась бы к смерти.
— Радуйся, что я не ты, Хеллеброн. Я не стану тебя убивать. Я должна передать тебе послание. Ты обязана жить. Ты обязана расстроить планы Морати. Она потеряла рассудок, она…
Речь ее прерывается, так как ее голова отделяется от плеч и укатывается куда-то в сторону. Тело некоторое время еще стоит, но потом рушится вниз, открывая фигуру Палача с поднятым драйхом. Но это не просто какой-то драйх, не просто какой-то Палач.
— Тулларис, — говорю я слабым голосом. — Котел…
Он молчит. Он не двигается. Он смотрит на меня сверху вниз, и его Первый Драйх все еще отведен для замаха. Он медленно снимает шлем в виде черепа, и я вижу в его глазах смертоносный блеск. Я наблюдала этот блеск много раз, но никогда еще Тулларис не смотрел так на меня.
Впервые за очень долгое время я испытываю страх. И впервые за все время я признаю, что нуждаюсь в Тулларисе Вестнике Ужаса. Что я люблю его. Это моя величайшая слабость. Любить кого-то, нуждаться в ком-то — значит быть уязвимой. И сейчас я более уязвима, чем когда-либо.
Одно долгое мгновение он стоит так, и я уверена, что умру от руки моего избранного воина. Моего… любимого. Затем это мгновение проходит. Он отбрасывает меч и опускается на колени. Он берет меня на руки, и я позволяю себе потерять сознание. Последнее, что я чувствую, — мое тело погружается в заполненный кровью великий Котел Кхаина.
Тулларис смотрел, как Хеллеброн выходит из Котла Крови. Ее гладкая алебастрово-белая кожа была такой же чистой и совершенной, что и в тот день, когда Тулларис впервые увидел ее, в тот день, когда Кхаин впервые обратился к нему и он впервые пролил кровь. После того как он совершил боговдохновенное убийство, она назвала его своим избранным воином, а затем он вошел за ней к ее постели. От взгляда на нее у него перехватило дыхание точно так же, как в ту ночь, несколько тысяч лет назад.
Естественно, даже когда в ней преобладало влияние Морай-Хег, он все равно преклонялся перед ней и страшился ее. Но сейчас, обновленная, она была богиней. Морати могла сколько угодно объявлять себя смертной оболочкой Гекарты. Тулларис видел в Хеллеброн воплощение Атарты, Госпожи Желаний.
Она медленно, покачивая бедрами, сходила по ступеням. Алая жидкость струилась с нее, собиралась в лужи на каменных плитах пола, затекала в зазоры между ними — Тулларис наблюдал это каждый год на протяжении шести тысячелетий.