Но, скользнув взглядом дальше, Малус понял, что поторопился с выводами — был у Хеллеброн достойный конкурент за звание самого опасного безумца. Напротив нее сидел Тулларис Вестник Ужаса, палач, принявший титул Избранника Кхаина. Когда-то этот эпитет примерял на себя и сам Малус, используя религиозную манию своего сводного брата Уриала. Но в случае с Тулларисом одной лишь аффектацией дело не обходилось — палач действительно верил, что Кхаин особо отметил его, до такой степени, что утверждал: он слышит голос того у себя в голове. Ему даже хватило смелости спокойно осудить претензию Малекита на бытие аватаром Кровавого Бога.
Леди Кхира украсила руку-фальшивку нитками жемчуга и серебра, дерзко выставив напоказ милость, оказанную ей Королем-Колдуном, который удовольствовался одной лишь конечностью, хотя мог бы приказать казнить цатину. Она сидела через несколько кресел слева от преемника Эбнира, едва заметно отклонившись от того в сторону, что вызвало у Малуса подозрение. Был ли новый генерал одним из ее союзников, о котором она не сочла нужным сообщать драхау? Между ними сидело еще несколько высокородных, но слишком ничтожных, чтобы принести цатине большую пользу, поэтому вряд ли ее беспокойство могли вызвать они. Малус почти что разочаровался в ней — не рассчитывала же она, в самом деле, натравить на него такого дурня, как генерал? Одного отряда чернокнижников-огненосцев хватило бы на разгром любой силы, обращенной против владыки Хаг Граэфа. Малус поймал взгляд Кхиры и почувствовал горькое удовлетворение: в блестящих колодцах ее глаз и впрямь бурлили подозрения и тревоги. Само собой, то, что Малус все еще жив, волновало ее — она не знала, о чем они говорили с Малекитом.
Эзресор, зловещий мастер шпионов Наггаронда, сидел поодаль от Кхиры. Похожий на мертвеца эльф усмехнулся, когда увидел, что Малус смотрит на него, и в его исполненной желчи гримасе прочитывалось такое превосходство, что драхау сразу же задумался о цене собственной жизни. Не пересмотрел ли Малекит планы на «маленькую птичку» и не ждет ли его казнь перед лицом всего Совета? Или у Эзресора на сей счет были свои соображения — не пытался ли он банально запугать его, Малуса? Драхау улыбнулся в ответ и провел по щеке пальцем, изображая свежий шрам, полученный Эзресором в недавнем сражении с варварами. Неприятный огонек, мелькнувший в глазах мастера шпионов, сразу же сообщил драхау, что издевка поразила цель.
На Совете присутствовали и другие лорды, от большого до малого ранга: Венил Морозный Клинок, Локхир Свирепое Сердце и Дрейн Чернокровый. От кланов Теней выступал одиозный Саидек Коготь Зимы, облаченный в подбитые мехом латы, увешанные языками и ушами врагов, убитых в недавних боях.
А та, что сидела напротив Коурана Темной Руки, у подножия трона, была новичком на Черном Совете. Гронд всегда представляла мать Малекита, сама Морати, но ныне древняя традиция нарушилась — Друсала, одна из служанок королевы, заняла место изгнанницы-колдуньи.
Малус имел с ней дело всего несколько раз за эти годы, всегда пытаясь избежать каких-либо интриг, связанных с Грондом, ради собственной матери-колдуньи. Леди Эльдира была самой сильной чародейкой во всем Наггароте, не попавшей под влияние Морати и ее ведьм, что делало ее ценным оружием в арсенале Хаг Граэфа и серьезной угрозой господству магии Морати.
Малус запомнил Друсалу поразительно красивой. Однако здесь и сейчас он понял, что его воспоминания далеки от реальности. Ее лицо было похоже на лицо богини, вылепленное из безупречного алебастра, молочно-белого, нетронутого временем и волнениями. Ее волосы ниспадали блестящими темными ручьями, проносившимися по плечам вниз до самой талии. В локоны были вплетены талисманы из золота, серебра и благородного итильмара, в их полированных оправах сверкали крошечные самоцветы. Фигуру эльфийки с нежностью второй кожи облегало ярко-малиновое платье с разрезами по бокам, которые позволяли обнажить стройные ноги. Талию Друсалы обвивал украшенный драгоценностями пояс, в руках она сжимала четки из серебра, на которых красовался кулон Гекарты. Тонкое, напоминающее паутину из кристаллов ожерелье на ее шее заходило на полукружья грудей, в ложбинке между которыми покоилась крупная брошь в виде паука. Голову Друсалы украшал бриллиантовый венец, где каждый драгоценный камень был огранен магией, отчего казалось, что в них непрестанно кружится первая зимняя метель. Словно сосульки, по обе стороны венца свисали два алмаза, привлекая восхищенный взгляд наблюдателя к глазам чародейки. Драхау не мог подобрать слов, чтобы описать их цвет, ибо подобен тот был изменчивым оттенкам призрачной эфирной зари, которую могли наблюдать безрассудные смельчаки, рискнувшие зайти далеко в Пустоши.