Слова Темной Руки вызвали в Круате чувство преданности и решимость стоять до конца. В нем поднялась волна гордости за свой народ. Смерть при защите Наггаронда. Меньшего нельзя было ждать ни от кого из них, но командир напомнил им, не говоря этого вслух, что за любые проявления трусости им уготована немедленная кара, поданная, без сомнения, на зазубренном лезвии кинжала, что он носил на поясе.
В потемневших небесах замелькали проблески света, имевшего сверхъестественную природу. Между облаками забегали ветвистые алые молнии. На стену налетел ветер, принесший запах крови и железа. Несколько крупных черных капель дождя упали на парапет, и Круат, борясь с волнением перед схваткой, сжал рукоять меча. Воинство Хаоса приближалось. Само присутствие на земле этой орды губительно влияло на все вокруг, и ужасные создания, шедшие в ней, подпитывались ее темными силами.
От простых, но действенных слов начальника стражи кровь Круата закипела. Из его груди вырвался ликующий крик, сразу потерявшийся среди криков остальных темных эльфов, стоявших на стене. Когда шум стих, Коуран Темная Рука продолжил свою речь:
— Звери с севера не размышляют. У них нет общей схемы или плана. — Высокий, по-эльфийски стройный Коуран спокойно расхаживал туда-сюда перед шеренгой воинов. — Они набросятся на нас свирепо, но без всякой тактики и разобьются в кровавое месиво о наши стены. Никакой славой вы себя не покроете. Я жду от вас, что вы будете забивать их, как бешеных собак. — Он остановился и еще раз обвел глазами ряды воинов. Мельком они прошлись и по Круату, который склонил голову в ответ на взгляд командира. — Ни больше, ни меньше. Если вы еще будете живы, когда мы вычистим скверну с наших земель, это станет для вас лучшей наградой.
Он замолчал на то время, за которое сердце ударило бы один раз, и завершил речь словами, тотчас подхваченными защитниками Наггаронда:
— За Короля-Колдуна.
Начавшись как шепот, эти слова в считаные мгновения зазвучали как песнопение и достигли крещендо согласного боевого крика. Круат ревел их изо всех сил и верил в них всем сердцем. Затем, столь же неожиданно, как занялся этот воодушевительный крик, как ударил в небесах гром и как вернулся эхом отразившийся от холмов барабанный бой, на стену упала тишина.
В этот бесконечный момент, момент затишья перед бурей, Круат испытал состояние полной и абсолютной ясности. Смолкли все звуки, остановились все движенья. Время будто замедлилось и замерло на одну-единственную совершенную секунду. Воин закрыл глаза и разрешил себе испить пьянящей чистоты момента. Тишина имела сверхъестественную природу. И тогда Круат с предельной четкостью понял одну вещь.
«Я скорее умру, чем дам этому городу пасть».
Орда была огромной — нигде не прерывающаяся линия завывавшего безумия, которая тянулась насколько хватало глаз. Толпы одетых в шкуры варваров шли бок о бок с рогатыми зверолюдами и нагонявшими жуть своим видом псоглавцами. Полки воинов Хаоса в черных и алых доспехах соседствовали со слюнявыми троллями и краснокожими ограми. Местами в бесформенной массе, состоящей из плоти, кости и железа, нельзя было даже различить отдельных существ. Впереди орды бежали крупные псы. Они щелкали челюстями и выли, поднимая длинные морды к темному небу.
Словно движущиеся башни, над полчищем возвышались великаны. Их огромные тела с обвисшими животами были прикрыты кусками грубой ткани и листами черного железа, усеянными крюками, лезвиями и шипами. В руках они держали дубины и молоты размером с телегу. Вблизи Наггарота великаны появлялись нечасто, а уж столько сразу — это было и вовсе невиданно. Огромные косматые мамонты тащили за собой витые осадные башни, тупые головы животных защищала клепаная броня. В паланкинах, установленных на их широчайших спинах, тесно стояли воины в масках. Они били в барабаны и выкрикивали нечленораздельные восхваления своим безумным богам. Один мамонт нес на голове узловатую медную корону, украшенную стилизованным черепом. Под этим ужасным знаком громадный неуклюжий зверь убивал людей и эльфов, разрубая их надвое боевым топором и вырывая у них сердца. Все они летели в живой алый огонь, танцевавший под восьмиконечной звездой, а над ним кружили ужасные гарпии, поддерживаемые в полете потоками горячего штормового ветра.
Орда не стала разбивать лагерь и не замедлила шаг, устремившись к стенам. Такова была ее ярость. Пустое пространство между войском Хаоса и городом уменьшалось на глазах. И тут в безупречной созвучности сказали свое слово стрелы темных эльфов. Смертоносная туча опустилась на обезумевшую от жажды крови орду. Враги шли так плотно, что вряд ли хоть одна стрела не нашла цель. Звери и люди падали наземь, и из тел торчали древки с черным оперением. Но их смерть не производила никакого впечатления на наступавших, и яростная волна катилась дальше. Мертвые и умирающие были просто втоптаны в землю, и бесчисленные глотки испустили леденящий душу вопль, равный урагану в своей неистовости. Второй залп умертвил столько же врагов и с теми же незначительными последствиями. Среди плотной массы тел там и сям были видны до нелепости длинные лестницы.