— Осконская красавица нам недоступна, Мило! — вздохнула Аройу та Вирми.
— Тогда хочешь ещё загадку? — продолжал кривляющийся шут. — Почему, возвращаясь из Оско, книжный червяк та Гайси совершил путешествие на купеческом судне? У него же были подставы вдоль всего Приречного Тракта, ко-ко-ко?
— Та Гайси ездил в Оско? — нахмурилась хозяйка Висячей Реки.
— Не в том печаль, что он ездил, ко-ко-ко, — кувырнулся шут. — И та Гайси и живущий в Оско Илома та Арли принадлежат ордену святого Викушти. Рука руку моет. А вот с чего вдруг он вернулся столь необычным способом? Прежде за та Гайси не водилось привычки якшаться с простолюдинами…
— Подожди!.. — начала Аройу та Вирми.
Именно в этот момент в дверях снова появился мажордом.
— Госпожа моя! — торжественно начал он. — Встречи с вами испрашивает Райнэ сын Атальморна из Клана Поющей Птицы, принадлежащий Королевству Острова в Лазури…
Глава пятнадцатая
Поцелуй фортуны
— Надь! — спросил зашнуровывающий туфлю Юра. — А ты ему… э-э… веришь?
— Юр, ты опять? — причёсывающаяся Надя оторвалась от телефона, заменявшего ей зеркальце. — Ну, сколько можно тебе говорить? Мы выручили человека… И ведь, заметь — в самом деле, без дураков, выручили. А человек, в свою очередь, выручил нас. Я уж не говорю о том, чтобы побольше узнать об этом городе и об этой стране. Да и сами, без него, Аню мы как найдём?..
— Я понимаю, просто… — привычно замялся Юра. — Мне не нравится как он… э-э… на тебя смотрит…
— Ревновать изволите, молодой человек! — пропела Надя, откладывая телефон. — О, господи, ну почему вы все такие?.. Лучше посмотрись, волосы пригладь… Не хватало, помимо всего прочего, чтобы мне пришлось за тебя стыдиться…
Взяв из рук девушки телефон, Юра послушно пригладил взлохматившиеся волосы. Прежний москвич-турист исчез — с экрана на Юру смотрел вполне здешний, не слишком богатый молодой горожанин с типичной «норийской» белобрысой физиономией. Надевающаяся через голову белая, грубоватой ткани рубаха со шнуровкой у горла, выцветший кафтан-безрукавка с продетым в петельки кожаным поясом, мешковатые штаны, простёганные ремешками чулки и остроносые кожаные туфли. Всё добротное, даром что с чужого плеча — локти рубашки покрывали заплаты, каблуки туфель заметно стоптаны. Приходилось утешать себя тем, что магазинов готовой одежды, как и обуви, здесь не существует — то и другое шилось на заказ, стоило очень дорого, а сам пошив занимал время.
— Ты вспомни, как признавался в любви к Ане и плакал, рисуя всякие ужасы, способные с ней случиться, — продолжала убеждать Надя, поправляя молодому человеку воротник. — А что до меня, то мне сейчас меньше всего хочется крутить романы. В конце концов, я врач и… Мне страшно, Юра! Здесь всё чужое, и ты не представляешь, как мне порой бывает страшно…
Договорить она не успела — стук в дверь вспугнул ворковавших под крышей голубей. Москвичи занимали одну-единственную, хотя и просторную комнату — дешёвую, поскольку она находилась на шестом этаже, под самой крышей из положенной на стропила черепицы. Прикормленные прежними жильцами голуби залетали сквозь слуховое окно, далеко внизу виднелся похожий на неподвижное тёмное зеркало Вех, над которым плыли белые облачка. Пахло сеном, нагретым на солнце кирпичом и, что было не слишком приятно, голубиным помётом.
— Просыпайся, красавица! — послышался за дверью знакомый нагловатый голос. — Будешь столько спать, не увидишь, как спасённый тобой «смиренный» на глазах у всей Кроханы превратится в «достойного»…
— Это Ратки! — объяснила Надя. — Подожди, я открою…
Юра сунул руку в карман, где лежали, сцепленные вместе, ключи от московской квартиры и переданный ему Альбертом брелок с автомобильчиком. Кажется, эта связка, да мобильный телефон, были единственным, что напоминало о доме и оставленной в горах «Кошке Ми». Тем временем Надя отодвинула засов — ворвавшийся в комнату Ратки был великолепен. Не ношеный, как у Юры, а новёхонький, синий с вышивкой, кафтан, кожаный пояс и штаны с болтающимися кистями, лихо заломленная на правую бровь шапочка-будёновка… В руках «кандидат в мастера» держал пышный букет цветов.
— О, да ты не спишь, красавица! — воскликнул Ратки, скользнув взглядом по Надиной груди. — И прекрасна, как эти мерелы, что рискуя шкурой, я нарвал в университетском саду. Святой Гунташ, что я несу… Ты в дюжину дюжин… Нет, в тысячу дюжин раз прекраснее.