Здешний год, как и положено, делился на двенадцать месяцев, отсчитываемых по фазам двух лун. Не только дни, но и месяцы были длиннее привычных, земных — каждый состоял пяти восьмидневных недель, или октиц. Длиннее оказался и местный год — короткая по местным, но не по земным меркам осень, короткая и очень морозная зима, короткая дружная весна — и прохладное, длящееся чуть ли не полгода лето, за которое местные крестьяне снимали три, если не четыре урожая, в последний раз отсеявшись перед заморозками. Как объясняла Наде та же матушка Ругу, размеры солнца менялись в зависимости от времени года. Летом, когда тепло, солнце становится меньше, высоко поднимаясь в небе, зимой, в лютые холода — больше, повисая над самым горизонтом, и причин этому никто не знает. «Так решили создатели-эльфы, когда творили мир».
— Не устал? — Надин вопрос отвлёк Юру от воспоминаний. — Если нет, то давай позанимаемся!..
— На ходу? — взмолился Юра. — Надь! Давай лучше передохнём. Это же не язык, это… э-э… пазл какой-то, картинка-собиралка. Местоимений нет, вместо окончаний приставки… Нам его за сто лет не выучить.
— Нам на этом языке разговаривать, забыл? — возразила Надя. — Или ты Аню выручить не хочешь?..
Юра молча уставился на носки кроссовок. В единственной комнатке домика матушки Ругу, маясь от побоев, он провалялся остаток дня и всю ночь. И всё это время Анечка была здесь же, в деревне. Мужики с бабами видели, а стоустая молва разнесла, как «молодой государь» на руках внёс в «парящий фургон» красивую девушку-чужеземку. Следующим утром они и отбыли — «молодой государь» под жёлто-белым знаменем, его гордые одержанной победой дворяне, ошалевшие от размеров взятой добычи воины, два «парящих фургона» — свой и трофейный… В одном из фургонов и отправилась в путь московская путешественница Анечка Коростелькова.
— Ветка? — спросила Надя.
— Амати, — севшим голосом ответил Юра.
— Ветки? — снова спросила Надя.
— Амато, — снова ответил Юра.
— Город, деревня, день, ночь, птица, птеродактиль? — Надя вела себя, словно строгая учительница, на ходу заглядывая в смятую тетрадь с привязанной к ней шариковой ручкой.
— Вила, вилайи, росу, наи, инега осо, фари осо… — Юра чувствовал себя совершенно по-дурацки. И впрямь, ученик, не усвоивший урока.
— Мы идём по дороге? — продолжала Надя.
— Алана-ну паита… э-э… но рута, — ответил Юра.
— До следующей деревни два часа пути? — спросила Надя.
— Риса-о вилайи савина… э-э… — замялся Юра. — Надь, а ведь здесь же нет такого понятия, как: «час».
Это было правдой. Здешние сутки делились не на часы с минутами, а на четыре «времени» — предполдневье, заполдневье, сумерки и зорю. В свою очередь «времена» делились на четыре «стражи», причём длительность ночной и дневной «стражи» менялась в зависимости от времени года. В том числе и в деревне — часов здесь не было, но колокол на башне с отремонтированным электрогенератором исправно отбивал периоды. Летняя дневная стража длилась чуть больше двух часов, зимняя дневная стража была как бы не вдвое короче.
— А ты сам подумай, Юр! — ответила Надя. — Тут же всё просто.
Юра задумался. Сложных загадок он не любил, хотя бы потому, что таким образом над ним частенько подшучивали. Но, зная серьёзность своей спутницы, он не сомневался, что у этой загадки имеется простое решение.
— Риса-о вилайи… э-э… — с облегчением выдохнул молодой человек. — Риса-о вилайи савина ан-гарту паита-ни.
За частоколом показались крыши домов — эта деревня была гораздо больше оставленной москвичами Басины. Не деревня даже, а небольшой городок, с выглядывающими из-за частокола домами под черепичными крышами, с настоящим замком, с каменным храмом о двух колокольнях, посвящённым святым брату и сестре Ансари и Ансару, и с каменными въездными воротами. На мосту через ров местные стражники вымогали у крестьян плату за въезд.
Наученные горьким опытом, Надя и Юра не стали заходить в деревню. По местным законам они были бродягами и беглыми крепостными, без удостоверяющих личность документов — причём москвичи сильно сомневались, что таковые здесь вообще в ходу. По внешней стороне окружавшего деревню рва местные протоптали тропинку. По этой тропинке, после недолгого колебания и зашагали Надя с Юрой. Они уже знали, что каждый восьмой день или по случаю прибытия купеческого судна на берегу, вне деревенской ограды устраивается ярмарка.