— Достойно сожаления! — воскликнул метли. — Руах побери, если б вы знали, насколько… А усилить напряжённость поля (ещё одна, не вполне понятная фраза)? Мне доводилось слышать, такие способы есть. И некоторые райса умеют это делать…
Ради пущей выразительности господин Эсванар показал на установленный на корме ветряк — вдоль одной из опор бежала пара проводов в матерчатой изоляции. Выше торчал тонкий металлический прут — явная антенна.
— Нет, простите… Простите, пожалуйста! Я, правда, не умею… — смутилась Надя. — Разве что мой брат…
И продолжила, перейдя на русский:
— Юр! В самом деле, может быть, сходишь, посмотришь!.. Ты ведь, как-никак, инженер, а у них тут явный электрогенератор. Как в Басине, помнишь?..
Юра задумался. На судне господина Эсванара, в самом деле, имелся электрогенератор с двойным приводом — помимо ветряка на нижней палубе был установлен ворот. Два матроса и два пассажира, из числа палубных, отрабатывая проезд, крутили рукоятки, то и дел встревожено поглядывая по сторонам.
— Не знаю… э-э… Надь! — привычно замялся молодой человек. — У них же тут всё может быть устроено не так, как у нас. И, потом, я не… э-э… совсем понимаю, что именно должен сделать…
— Слуга!.. — презрительно скривил губы господин Эсванар, вслушиваясь в не понятную ему русскую речь. — Впрочем, я признаю его кем угодно, если с его помощью доживу до вечера. Раси Варихи, покажи юноше «искровую»!..
Последние слова предназначались пожилому невысокому помощнику с залысинами посреди лба, в коричневом разрезном кафтане, без меча и без шляпы. Подхватив Юру под руку, помощник повлёк его вниз — на заполненную народом палубу, а затем потащил по идущей вдоль борта узкой, продуваемой ветрами галерее. Как раз в этот момент лиловая туча накрыла маленький городок на берегу.
— Полыхнёт? Не полыхнёт? — остановившись, помощник приложил ладонь козырьком ко лбу. — Святая Айореми Эльдифу! Если ты нас любишь, сделай так, чтобы она вся разрядилась там!..
Видимо, столь искренняя молитва дошла до крылатой партизанки-хулиганки, поскольку почти успевшая миновать городок туча и в самом деле полыхнула. Над башнями и шпилями, над крытыми черепицей домиками и зубчатой стеной засверкали короткие толстые молнии. Юра не поверил собственным глазам, увидев, как над городком словно раскрылся невидимый купол. Молнии скользили по нему, не причиняя вреда, а воздух внутри казался чуть светлее, чем снаружи.
— Не разрядится! — сплюнул в сердцах помощник. — На нас пойдёт. Подумать только, перед самой Кроханой… Вот!..
С этими словами помощник распахнул дверь помещавшейся под румпельной площадкой каютки. Из-за узкого стола поспешно вскочил маленький длинноносый человечек с редкими светлыми, словно облизанными коровой волосами. Юре в который раз пришлось удивиться — на столе перед человечком стоял настоящий телеграфный аппарат.
Москвичу он показался одновременно простым и невероятно сложным. Аккуратный лакированный ящичек, над которым торчит антенна, увенчанная ромбическим навершием. Деревянная ручка-рычажок с металлическим контактом, отполированная благодаря постоянной работе. Ещё одна вращающаяся ручка — сбоку, как на старинном телефонном аппарате. Лоток с листом здешней желтоватой бумаги, над которым ходит карандаш в металлических зажимах. Лист бумаги покрывали вытянутые точки, короткие и длинные тире — здешняя азбука Морзе была троичной.
Не обращая внимания на человечка и его машинерию, помощник подскочил к закреплённому на стене ящичку из сверкающего лаком дерева. Запертую на засов дверцу фиксировала сургучная печать с двумя короткими хвостиками. Коснувшись её, помощник дёрнулся, словно от удара током. Шипя от боли, он вытащил откуда-то предмет, как две капли похожий на самый обыкновенный, земной, сделанный из резистора разрядник — заполненную порошком стеклянную трубочку с торчащими проводками в матерчатой изоляции. Не обращая внимания на предостерегающий возглас длинноносого телеграфиста, помощник поддел разряженную печать ножом.
В ящичке, на истыканной гвоздями доске обнаружилось самое дикое устройство, какое Юре только приходилось видеть. Непривычно большие радиолампы с запаянными проводками и мелкими решёточками внутри — некоторые из радиоламп светились. Неровные напластования на медных проводах — резисторы, аккуратно склеенные кусочки блестящей фольги — конденсаторы, непонятного назначения кристаллы, миниатюрные — с ноготь размером прозрачные баночки, заполненные разноцветными порошками, путаница переплетённых проводов…
Собрано всё было аккуратно и не без изящества — элементы покрывал прозрачный лак, на котором не было и следа пыли. Судя по правильности, с какой располагались детали, схема была фабричной — или неведомый мастер собирал такие десятками. Впрочем, без тестера и мультиметра, без осциллографа и паяльной станции делать здесь всё равно было нечего — что Юра и попытался объяснить дышавшим в спину помощнику и телеграфисту.
— Понимаете, здесь нужны… э-э… специальные… — осторожно начал он. — В общем, некоторые вещи, которых у нас нет…
— Слуга! — презрительно повторил помощник слова господина Эсванара. — Вот и нечего было соваться, раз не можешь… Из-за тебя, дурака, гильдии штраф платить…
Юра так и не узнал, за что именно помощнику придётся платить штраф неведомой гильдии — последовавшая затрещина вынесла его в коридор. Было не столько больно, сколько обидно. Под палубой со скрипом ходили вёсла, с открытой галереи долетали водяные брызги. Как и тогда, в лесу, воздух сделался лиловым — туча накрыла караван. Двое, не то матросов, не то судовых рабочих, в замаранных кожаных передниках поверх грязных серых рубах, с пустым бочонком на носилках, вынырнули откуда-то снизу, из люка, откуда доносился густой рыбный запах. Вышедший из каютки помощник собрался влепить Юре ещё одну затрещину — но тут над судном с грохотом раскололось небо.
На долю секунды молодой человек буквально ослеп. От последовавшего грохота заложило уши. Выронившие бочонок матросы куда-то исчезли. Выскочив на галерею, Юра увидел, как метрах в двухстах из воды выметнулся огненный столб.
Оглушённый, испуганный Юра побежал по галерее на палубу. Споткнулся на порог, едва не упал на мужиков из судового оркестра, скрючившихся у борта под мокрыми накидками. Торопливо вскочил, ухитрившись раздавить скрипку, пробормотал на русском языке извинения. Его не слышали — казалось, воздух над судном лижут языки пламени. «Нефть! — Юра запоздало сообразил, что нефть в воздухе гореть не может. — Или горючий газ!..». Жара не чувствовалось, хотя вокруг трещало и гремело, а в воздух то и дело взлетали огненные жгуты.
— Надя, Надя! — спотыкаясь на ступеньках трапа, молодой человек взлетел на палубную надстройку.
Сжавшаяся в комочек Надя обнаружилась у перил. Развязавшаяся косынка съехала с головы на плечи, вьющиеся тёмно-каштановые волосы рассыпались по плечам. Увидев Юру, девушка вскочила и крепко обняла, прижавшись всем телом. Молодому человеку сделалось одновременно приятно и неловко — он не сразу понял, что Надя дрожит от страха. Над головой бушевало пламя, гремел гром, перекрещивались огненные жгуты. На неподвижной воде лежали остановившиеся вёсла.
Всё закончилось неожиданно и сразу — воздух вокруг просветлел, из лилового и огненно-алого сделавшись прозрачным и тёмно-серым. На палубу, оставляя тёмные следы, начали шлёпаться крупные капли. Снова засверкало солнце, рассыпавшееся по воде золотистыми «зайчиками». Основание утёса скрылось за пеленой тумана.
Надя отпрянула, высвобождаясь из Юриных объятий — тонкие завитки волос прилипли к щекам и открытой шее. Возле румпельной площадки появился господин Эсванар — в полурасстёгнутом кафтане, лишившийся шляпы и футляра с пером и чернильницей. Люди на палубе поднимались, выбираясь из-под мокрых накидок. Крича и хлопая друг друга по плечам, они показывали на засиявшее солнце.
— «Лиранту» горит! — закричали с мачты.
Суда каравана, с началом грозы сбившиеся в неровную кучку, начали понемногу оживать — по палубам засновали люди, кое-где зашевелились вёсла. На самом дальнем судне пылала мачта с парусом — вокруг шевелились тёмные фигурки. Юра не сразу понял, что они делают — пока горящий парус не заполоскал в воздухе, словно исполинская простыня, а сама мачта, накреняясь, не полетела через борт.