Разве что здешние вычурные танцы, когда нужно то и дело отходить от партнёра, кланяясь ему и приседая, а то и пробегать под скрещёнными руками соседних пар, оказались для неё сложноваты. Впрочем, москвичка не сомневалась, что со временем сумеет освоить и их — делая с Михой очередной круг, она старалась не вспоминать забавный стишок, из тех, что в детстве частенько рассказывала мама:
Где бывает бесплатный сыр?
Это знает каждая мышка.
Мышке-маме сказавши: «фыр-фыр»,
Угодил в ловушку сынишка.
Ни к чему напрасно пищать,
Не видать мышонка плутовке…
Сыр бесплатный где отыскать?
Разумеется, в мышеловке.
— Ну что? — спросила Анечка, наклоняясь к лошадиной шее. — Будешь ты у меня снова «Лиза», как я тебя с самого начала назвала? В конце концов, ни ты, ни я не виноваты, что местные не выговаривают букву «З»…
Она улыбнулась, вспомнив, как Ленка Плискина купила в питомнике красивую персидскую кошечку с родословной, а мама не позволила назвать её в честь героини любимого сериала: «Либо эту кошку будут звать Лиза, либо её не будет вовсе».
Тем временем караван подъехал к переправе — копыта коней застучали по настилу моста. Показалась маленькая, похожая на бутон карета с пропылёнными бортами — за каретой следовало два крытых фургона под полотняными тентами. Карету и фургоны окружало десятка полтора всадников в чёрно-белых полосатых плащах, при мечах и железных шапках. Заводные и запасные лошади, без которых не стоит пускаться в дальний путь. На козлах кареты и обоих фургонов сидели серьёзные ребята — возница и стрелок с арбалетом.
Скакавший во главе каравана молодой дворянин в тёмно-синем кафтане, с обязательным длинным пёстрым пером на залихватски сдвинутом набок берете прокричал что-то неразборчивое — видимо, приказал своим людям продолжил путь. А сам свернул на обочину, подъехал и вежливо поклонился. Анечка не смогла сдержать улыбки. Её не смутило, что следом за дворянином на обочину свернул забавно подпрыгивающий в седле толстячок в широкополой шляпе с ушками, сопровождаемый двумя всадниками в железных шапках.
— Асно та Лари к вашим услугам, госпожа! — согласно этикету, дворянин представился первым. — Похоже, ваша птица погналась за уткой, да неудачно — подмочила хвост и кончики крыльев. Не волнуйтесь — скоро она подсушится и всё будет в порядке.
— Ой, спасибо! — Анечка подарила дворянину самую чарующую из своих улыбок. — А то, знаете, я немного испугалась…
— Такое порой случается, моя госпожа! — продолжал Асно та Лари. — Утки намеренно летают низко над водой, чтобы в случае чего уклониться от удара. Вы, очевидно, дочь местного шайо? Не подскажете, далеко ли до Оско? Рассчитывая срезать путь, мы свернули с Приречного Тракта и, кажется, заблудились…
— Примерно полумиль тридцать на полночный закат… — в эту минуту Анечка чувствовала себя, минимум, миледи де Винтер. — То есть, ой! Конечно же, на полдень…
Подъехавший к дворянину забавный толстячок назвал имя, похожее на испанское. Он снял шляпу, и тут москвичка поняла свою ошибку — перед ней был не толстячок, а горбун, прятавший горб под широким плащом, и носивший завитой парик, похожий на принятые при дворе Людовика XIV, Короля-Солнце, только покороче. Выбившись из-под парика, на лбу трепетала жиденькая седая прядка. Намереваясь её поправить, горбун поднял руку — именно в этот момент, с какой-то пронзительной ясностью Анечка поняла, что однажды уже видела и это гладкое, лишённое растительности лицо, и жест, каким горбун поправлял не прядку, а капюшон алого плаща. Сердце упало в пятки, сделалось холодно — девушка смотрела, веря и не веря, узнавая и не узнавая… Как вдруг поняла, что узнана сама.
— Взять! — ткнул горбун в Анечку пальцем.
Кажется, растерялась не только москвичка, но и возглавлявший караван молодой дворянин. Повернувшись к горбуну, он задал вопрос на незнакомом, лишь слегка напоминающем вехтарийский языке. Горбун ответил, снова указав на девушку — Анечка не успела взяться за поводья, как двое в железных шапках оказались от неё справа и слева.
— Нет! — закричала москвичка, мешая русские и вехтарийские слова. — Что вы делаете? Вы не имеете права! Что всё это значит? Кретины, идиоты, придурки! Да, пустите же меня!..
Успевший просохнуть сокол свечой взмыл в небо. Сделалось тесно — Лису схватили под уздцы. Анечка ухитрилась ударить одного из обидчиков плёточкой по железной шапке — отшатнувшийся парень выругался. Выхватив меч, дворянин поднёс остриё к лицу девушки.
— Советую подчиниться, госпожа моя!
— Не-ет! — в глазах Анечки потемнело от страха. — Сволочи феодальные! Миха-а!..
Почти сразу послышался гнусавый звук рога, сопровождаемый перестуком подкованных копыт. Отскочивший та Лари отвёл меч, парни в железных шапках развернулись, на ходу выхватывая оружие. Чудом удержавшаяся в седле, Анечка завизжала — успевший оставить где-то сокола, Миха налетел на обидчиков, словно живой красно-чёрно-зелёный вихрь. Всё произошло быстро, жёстко и страшно — два лязгающих клинка скрестились с одним и сразу же разошлись. С лёгкой небрежностью, словно очерчивая вокруг себя и девушки защитный круг, младший Осонахи провёл мечом — один из парней в железной шапке завалился на шею лошади и медленно, словно нехотя, сполз с седла. Выронивший меч Асно та Лари обеими руками зажимал разрубленную щёку.
Второй парень снова попытался схватить Лису под уздцы — два клинка скрестились перед глазами москвички. Минуту спустя удивлённая девушка поняла, что всё кончилось — горбун в жёлтом парике и обезоруженный Асно та Лари медленно отступали к успевшему удалиться каравану, скорчившийся парень в железной шапке лежал на траве, а второго, запутавшегося ногой в стремени, волокла убегающая лошадь.
— Мамочки! — не переставала повторять Анечка. — Ой, мамочки!..
Не участвовавшие в схватке всадники, оставив караван, скакали к орнелийскому принцу и его спутнице. Спрыгнувшие с облучков возницы заряжали арбалеты, уперев стремена в землю. Побросав удочки, мальчишки с визгом бежали прочь, успевшие установить колесо крестьяне, повалились на телегу, изо всех сил нахлёстывали лошадь. Но, вместо того, чтобы ускакать, младший Осонахи перебросил меч в другую руку, выхватил из-за спины рог и затрубил. «Победу празднует… — пронеслось в голове у перепуганной москвички. — Мамочки, ну почему мужчины такие придурки!..».
Первого из атакующих всадников младший Осонахи спешил, метнув кинжал, ловко поднырнув, вывел из игры другого, после чего схлестнулся сразу с тремя. Вскоре один из этих троих тоже покатился потраве колобком — орнелийский принц действовал быстро и жёстко, не собираясь давать противникам уроков фехтования. Впрочем, оставшиеся двое насели на него так, что даже Михе приходилось отступать. Несколько раз сталь сверкнула над белой чёлкой Лису.
«Вот это парень! — выпустив поводья, боящаяся закричать, Анечка зажала рот обеими руками. — Да как можно его сравнивать с кем-то из наших, рыхловатых московских ребят?.. Мамочки мои!..».
Оказалось, что младший Осонахи ещё и не глуп — и не собирается, подобно прижавшемуся к стене месье де Бюсси, в одиночку драться против полудюжины любовников Его Величества Генриха III. Поняла она, и почему остальные всадники не спешат на помощь товарищам, а расходятся справа и слева.
Гнусавые звуки рога, громкий клич: «та Кано и Орнели» слышались отовсюду. Не меньше двух десятков всадников, входивших в охотничий выезд орнелийского принца — пажей, молодых аристократов, приятелей Михи, и даже двое пожилых, исполненных собственного достоинства вельмож спешили на выручку. Вокруг закружилась пёстрая карусель, зазвенела сталь, послышались вопли и громкое хеканье. Оказавшиеся далеко не трусами «чёрно-белые» дрались отчаянно — из седла вывалился один юный шайо, затем другой… ((c)Atta, Москва, «Эльдамирэ (Эльфийский талисман), все права защищены) Вскоре и для одного из вельмож этот выезд на охоту оказался последним в жизни.