Драная широкополая шляпа, длинная, до колен светло-коричневая рубаха с взлохмаченными завязками вместо пуговиц, перепоясанная лохматым лесным лыком, короткая чёрная жилетка, мешковатые штаны, и вовсе заканчивающиеся бахромой, из которой торчат чёрные босые ноги. Ко всему прочему, от мужичка не слишком приятно пахло.
— Ау-у! — послышалось сзади. — Юры-ыч!
— Я зде-есь! — отозвался Юра, приложив ладонь домиком ко рту.
Глаза у мужичка сделались и вовсе квадратными. Выронив вожжи, он смешно заметался, пытаясь нащупать лежавшие рядом, на сене, деревянные грабли и косу с чёрным металлическим, остро оточенным лезвием. Одновременно другой рукой он чертил в воздухе непонятные знаки, то и дело повторяя: «сагикур, сагикур!».
— Ч-чёрт, Юрыч! — начал Володя, выходя из-за деревьев. — Мне девчата все уши прожужжали, Анхен в особенности. Уж думали, случилось что… Вот это сюрпри-из!..
Для мужичка появление Володи оказалось последней каплей. Выронив косу, с негромким стуком упавшую на землю, он тяжело перевалился через наклонный решётчатый тележный борт. Приземлившись с противоположной стороны сразу на все четыре конечности, он сразу же вскочил, словно кот, в которого ткнули пылесосом. Смешно подпрыгивая, повторяя своё непонятное: «сагикур, сагикур», мужичок кинулся в лес, расталкивая широкие листья папоротника, хрустя валежником и поминутно спотыкаясь.
— Стойте! — запоздало спохватился Юра, бросаясь следом.
Пробежав метров десять по мягкой целине, он споткнулся о предательски выступавший корень, упав прямо в чёрный лесной перегной. Бежавший за ним Володя столь же «удачно» налетел на Юрины ноги. На то, чтобы им обоим снова вскочить, понадобились какие-то полминуты — но за эти полминуты вопивший во всю глотку мужичок перемахнул через поваленное сухое дерево, да и был таков.
— Удрал! — подвёл неутешительный итог Володя, отряхивая перепачканные листвой и перегноем камуфляжные штаны. — Ч-чёрт, Юрыч! Да ведь это дорога. Человек, лошадь… Неужели и в самом деле выбрались?
— Похоже… э-э… на то, — согласился Юра. Приложив ко рту ладони домиком, он несколько раз громко крикнул. — Эй!.. э-э… эй!
— Зря стараешься, — остановил приятеля Володя. — Если он тебя услышит, то побежит ещё быстрее. Не знаю, за кого он нас принял, но напугал ты его, похоже, изрядно…
— Я ничего… э-э… не сделал, — принялся оправдываться Юра. — Просто подошёл, попытался заговорить…
— Мда-а! — согласился Володя. — В странноватый мир мы попали. Одни психи гоняются за нами и рубят в капусту других психов. Благодатная и при этом безлюдная страна. И вот, на тебе — человек убегает при одном только нашем появлении. Вроде как цивилизация — машины, радио, закалённая сталь… И в то же время мечи и луки, мужики какие-то дикие…
— А если это и в самом деле, какие-нибудь… э-э… сектанты? — предположил Юра. — Вроде нашей Агафьи Лыковой? Купили или заняли землю, живут в лесу, играют в древние века…
— Теорийка в духе нашей Надин, — усмехнулся Володя. — Эти сектанты мне чуть горло не перерезали. А как они нас тогда в кольцо взяли? Нет, с боевой подготовкой у них полный порядок. Ладно, Юрыч! Пошли, девчат обрадуем. И так не хорошо вышло, что мы их бросили…
Тем временем оставшаяся без хозяина, запряжённая в телегу с сеном лошадка неторопливо побрела по дороге. Подбежавший Володя подхватил волочащиеся по земле вожжи.
— А ну, стой! — закричал он. — Стой, кому говорят!.. Вот тебе, Юрыч, и ещё одна потеряшка… Привязать её, что ли? Забредёт ведь, неведомо куда, что и не удивительно, при таком-то хозяине…
— А я тебе говорю, это точно они… — послышался из-за деревьев знакомый серебристый голосок. — Ой, мамочки! Что это? Откуда это?
Раздвинув пышные плети плюща, свисавшие с разлапистых ветвей ближайшей лиственной сосны, Анечка вышла на обочину — да так и замерла, потешно округлив глаза и прижав ладони к бёдрам. Пришедшая вместе с ней Надя оказалась смелее — выйдя на дорогу, она остановилась перед переступавшей с ноги на ногу, смешно пофыркивающей лошадкой. Та не осталась в долгу, вытянув шею с длинной спутанной гривой и сунув морду прямо под куртку девушке.
— Надин, ты поосторожнее, — предупредил Володя. — Видела, какие зубища? Того и гляди, цапнет…
— И ничего не цапнет, — возразила девушка, протягивая лошадке на раскрытой ладони кусочек сахару.