— Мы туристы, — прервала затянувшееся молчание Анечка. — Путешествовали на автомобиле, попали в грозу… Тут ещё Юркин, дурак, с шоссе вылетел… В общем, сами не понимаем, как оказались здесь.
— Компари-ни, — ответил представительный господин, показывая пальцем куда-то вверх. — Шайоро-са? Дуэ ками-а во? Оис сила?
— Спрашивает, не с неба ли мы? — первой догадалась Надя.
— Да не с неба, с земли, — продолжала объяснять Анечка. — Только не с этой, с другой земли, понимаешь? Из другого мира, с другой планеты…
В разговор вступил облачённый в белое тощий служитель культа. Он заговорил на каком-то другом, более глухом, изобилующем щелчками и шипящими языке. Этот язык показался москвичам ещё более непонятным оттого, что сам святой отец знал его очень плохо. Он то и дело запинался и останавливался в поисках нужного слова или выражения.
Тем временем Володя, на которого никто не смотрел, осторожно расчехлил лежавшую на телеге, поверх сена, гитару. При первых аккордах, далеко разнёсшихся над площадью, толпа за спиной ахнула, подавшись назад, дама в пышном платье вскрикнула, а представительный господин чуть не вскочил со своего кресла. Стоявшие по бокам стражники схватили наперевес шипастые копья. Тощий старикашка начал чертить в воздухе непонятные знаки с помощью обмотанной проволокой огромной двузубой вилки. Не обращая ни на кого внимания, полуприкрыв глаза, Володя заиграл и запел весёлую студенческую песенку.
В толпе за спиной стих приглушённый говор. Стражники с облегчением подняли копья, а отскочивший в сторону воин с золотистыми усиками, поигрывая кнутом, вернулся к телеге. Представительный господин откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза. Как показалось Юре, он слегка посмеивался.
Юра набрался смелости и оглянулся. В толпе было тихо, даже неожиданно тихо — все слушали, затаив дыхание, а кое-кто даже чертил в воздухе знак «V». Воины опустили оружие. Пышно одетая тощая дама, наклонившись, что-то быстро зашептала на ухо своему супругу, а в верхних этажах башни, одно за другим, стали открываться окошки.
— Ну, как? — тихо спросил Володя, закончив петь.
— Здорово! — воскликнула Анечка, целуя молодого человека в щёчку. — Вовкин, ты молодец! Ты даже сам не знаешь, какой ты молодец. Ты их всех точно покорил…
И тут сверху, с крыльца раздался громкий, уничижительный хохот.
— Шатини! Сэ сила вазили э шатини!.. — представительный господин чуть не сложился пополам, умирая от смеха. — Шайори ои сагикур, аин шатини…
— Ма ша! — громко крикнули в толпе.
Растолкав возмущённо зашумевший народ, на площадь выбежал давешний мужичок с округлой бородой, в подпоясанной верёвкой грязной рубахе. Сейчас он был без шляпы и без жилетки. Воин с золотистыми усиками взмахнул кнутом — но увернувшийся от удара мужичок не просто поклонился, а брякнулся перед представительным господином на колени, ткнувшись лбом в плотно утоптанную землю. Моментально вскочив, он бросился к радостно заржавшей лошадке, прижавшись щекой к длинной, расчёсанной девушками гриве.
— Ма ша!.. Ма ша-а!.. — на глазах у мужичка выступили слёзы. — Сема-а!..
Следом за мужичком на площадь выбежала дородная неопрятная бабища в сером переднике поверх застиранного, некогда зелёного, а сейчас потерявшего всякий цвет платья. Не забыв поклониться представительному господину, бабища изо всех сил треснула мужичка в ухо. Тот так и покатился колобком.