— Да, принц. Ох, и порубили мы этих датчан! Никогда такого удовольствия не получал.
— Надеюсь, еще получишь, — младший брат короля широко зевнул.
— У меня тут осталась похлебка. Хочешь?
— Не откажусь.
Парень подвинул ему котел, и Эльфред жадно погрузил в него ложку. В похлебку, видно, покидали все, что было под рукой — куски вяленого мяса, стружки сала, крупу, муку и даже какие-то овощи. Голод вдруг вспыхнул в теле принца, будто пожар. Он не обращал внимания даже на то, что еда остыла, да и перестоялась, если уж говорить по чести. Это была еда — вот что самое главное. Дозорный посматривал на насыщающегося предводителя, будто заботливая мать.
— Может, еще и выпить? Есть немного эля.
Эльфред мог побиться об заклад, что в протянутой ему фляге были драгоценные остатки этого благословенного напитка, которые воин хранил для себя, на самый крайний случай. Он принял подарок с должной благодарностью и тут же опрокинул над собой, ловя ртом желтоватую струю, пахнущую солодом. Горло обжег живой огонь, и зрение сразу стало многоцветным. Принц и не заметил, как опорожнил флягу до дна, и вернул ее такой же сухой, каким казался себе сейчас.
Прежде чем еще раз схватиться с датчанами, надо было наполнить себя — силами, яростью, волей к победе. Сейчас он вымотан и никуда не годен, хотя и выспался, и наелся. Он помотал головой, потрогал плащ — все еще влажный — но, передернув плечами, накинул его на себя. Так было немного теплее. Ночью сгущался не только сумрак, но и холод, и теперь принцу уже казалось, что лес близ Эсцедуна пробирает настоящий трескучий мороз.
— Где лежат раненые? — спросил он дозорного.
Тот сдвинул брови, обдумывая.
— Кажется, вот в том теплом распадке, где горит около десятка костров. Раненых греют, но на таком холоде половина не доживет до следующего утра.
— А шатра не поставили?
— Король отдал свой шатер, но он маленький. А вообще я недавно проснулся.
— Но уже много знаешь, — усмехнулся Эльфред, поднимаясь.
— Эй, — окликнул его встревоженный сакс. — Возьми мой плащ. Твой мокрый.
— А ты тем временем замерзнешь?
— Я же у огня сижу. Прикрою спину — и все. Твой плащ быстро высохнет.
— Спасибо, — принц с явным облегчением завернулся в толстое, теплое, хоть и поношенное сукно. — Я скоро верну его тебе.
И ушел в темноту.
Раненых действительно устроили в распадке — здесь меньше дуло, кусты и костры защищали от холода и темноты. Раненые лежали на толстых охапках лапника, защищавшего их от грязи, были завернуты в одеяла и плащи, но даже в темноте Эльфред разобрал, как бледны лица большинства. Потеря крови лишает тело внутреннего тепла, и ничего нет проще, как замерзнуть в самые холодные часы раннего утра. Пробираясь между тел, он внимательно вглядывался в каждого, пока не наткнулся на свернувшегося под покрывалом Ассера.
Принц испугался, нагнулся и тут же убедился, что монах просто спит. Похоже, он устроился рядом с одним из раненых, чтоб греть его собой, но во сне, продрогнув, отодвинулся и плотнее завернулся в свое одеяло. Нагнувшись и приложив пальцы к щеке раненого, Эльфред понял, почему Ассер почувствовал себя неуютно рядом с ним. Раненый был мертв и холоден, как пригоршня снега.
Младший брат короля попытался растолкать монаха, но тот не обращал никакого внимания на усилия принца — похоже, он вымотался никак не меньше, чем воин. Не зная, что еще предпринять, Эльфред почесал в затылке, и тут слева прозвучал негромкий голос:
— Оставь его, воин, — мягко сказал лекарь, приподнявшись на локте. Принц, повернувшись, узнал его — это был старый целитель, служивший еще его отцу, опытный цирюльник и травник. — Монах проработал двое суток, пусть отдохнет. Непривычный… Хе…
— Да, конечно… Но…
— Что тебе нужно, принц? — лекарь, кряхтя, поднялся и подошел поближе. Нагнулся к раненому, рядом с которым лежал Ассер. — У… Мда. Впрочем, я этого ожидал. Поможешь, принц?
— Конечно, — Эльфред нагнулся, поднял бездыханное тело и, осторожно ступая, отнес его в сторону. Положил рядом с другими телами, уже подготовленными к погребению. Вернулся. Лекарь расправил покрывало, под которым лежал умерший, и укрыл им другого раненого.
— Послушай, ты занимался Алардом? Он был ранен, или его убили?
— Ранен. Я с ним работал. Осколок копья вынимал из плеча.
— Он жив?
— Вечером был жив. Я покажу, — лекарь завертел головой. — Вот он лежит.
Эльфред присел возле Аларда, завернутого в несколько плащей и уложенного совсем рядом с костром. Из складок сукна торчал нос — принц никогда и не замечал, насколько длинен нос у старика — и бледный лоб с синеватыми жилками у висков. Казалось, он спит, но когда рядом с ним очутился его молодой эрл, Алард приоткрыл глаза и посмотрел на него с таким лукавым выражением, будто собирался сказать какую-нибудь остроту.
— А, мальчишка…
Принц рассмеялся, правда, тихонько, чтоб не потревожить раненых.
— Ты отлично держишься, старик. Как тебя угораздило попасть под плохо окованное копье?
— Да вот… Слушай, дай напиться.
Эльфред отлучился к костру, где стоял большой котел с целебным отваром, зачерпнул деревянной кружкой, стоящей рядом, и напоил старика.
— Так лучше?
— Да… Как вы… Как их преследовали?
— Доскакали аж до Эштона.
— Далеко…
— Там я решил, что мы и так забрались слишком близко к логову зверя, и велел возвращаться.
— Правильно. В нашем деле главное — не увлекаться… — Алард тяжело дышал несколько минут. Должно быть, у него не было сил произнести ни слова.
— Как ты?
— Холодно.
— Попробую согреть, — принц подобрал пару крупных камней, и положил их рядом с огнем. — Сейчас, подожди.
— Эльфред! — позвал старик, и, когда принц присел возле него, с трудом проговорил: — Я тебе вот что хочу сказать. Ты молодец, смог поднять все войско, повести за собой. Только с братом своим держи ухо востро.
— Ты о чем, Алард? — удивился тот.
— Ты должен понять, о чем я, если не совсем дурак. Ты у Этельреда перехватил из рук вожжи… Дай мне пить, — он шумно глотнул, передохнул и продолжил. — Я могу и до утра не доскрипеть, поэтому говорю сейчас. Но я все время был в сознании — и когда ранили, и когда вытащили с поля, и когда резали, — невольно старик поморщился. — После этого я видел короля. Он беседовал с одним из своих эрлов…
— С кем?
— С Берном.
— Эрлом Лонг Бега? Да, я его знаю.
— Само собой. Берн ему предан. Король сказал, что многие эрлы хотят сделать тебя королем прямо сейчас, отстранив Этельреда, и что с этим надо что-то делать.
— Послушай, — помолчав, сказал Эльфред. — Я… Да, кстати, — он вспомнил о камнях, которые уже должны были нагреться, завернул их в грубые и толстые тряпицы, и подложил под покрывала старика — у живота и у ног. — Как, лучше?
— Еще не знаю… Ты слушаешь меня?
— Конечно.
— Твой брат может сделать что-нибудь, чтоб избавиться от тебя.
— Я не верю в это.
— Ты мне не веришь?
— Я тебе верю. Но ты тоже мог ошибиться. Не сердись. Я взрослый человек и могу сам о себе позаботиться. За эрлом Лонг Бега я послежу.
— Я хочу тебе напомнить, что Берн родом из Корнуолла и является двоюродным братом Вульфтрит. А эта женщина тебя ненавидит.
— Я помню. Ну, отогреваешься?
— Ага, — прошептал Алард и вдруг впал в сонное забытье — так резко, что не успел закрыть рот. На какое-то мгновение принцу показалось, что раненый умер, и он испугался, приложил руку к холодной щеке старика, поискал сонную артерию. Пульс был слабеньким, но он был. В одно мгновение осознавший, что может остаться без поддержки старшего товарища, Эльфред испытал настоящий страх.
Он поднялся и поискал глазами лекаря. Тот возился неподалеку — пытался перевязать руку раненому, но тот стонал и отбивался. Подойдя, Эльфред коленом прижал ладонь несчастного к земле и стал наблюдать за тем, как целитель деловито и торопливо отдирает присохшие повязки.
— Спасибо, принц, я бы сам не справился, — пропыхтел он.