— Тетродотоксин — тяжёлое вещество. Его нельзя нанести на кожу или ввести в организм как-то ещё, только непосредственно в кровь. Именно для этого использовали дротики. Можно попытаться вычислить по пистолету для них, но в каждой ветеринарной клинике они есть. Украл, и тебя не нашли. Значит, этот вариант не подходит! — рассуждала в голос Эльфрида, пытаясь хоть так понять, что упускает. — Там использовали нейтрализатор запаха. Редкость, найти слишком тяжело. Только если ты не военный. Для них они были в открытом доступе. Значит, нужно проверить, не мелькало ли имя брата в запросе на получение такого препарата. Дальше?! Встретиться с родственниками первой жертвы и узнать её маршрут. Так можно будет проверить, где они пересекались. Найти то, из-за чего именно их выбирают в качестве жертвы. Может, так можно будет предотвратить новое убийство, — она думала об этом много раз за ночь, но в голову шло одно и то же. И сколько не повторяй, ничего нового не появлялось.
Восемь утра. Она, не дожидаясь Бари, поехала к родителям первой жертвы. Она жила с ними. Значит, все должны знать о ней. Аманде было всего 22. Совсем ребёнок! Светлый и радостный. Она смотрела с фотографии, улыбаясь открыто и радостно. Её хотелось запомнить такой, а не изуродованной ножом, лежащую в подворотне, словно мусор. В луже собственной крови.
— Доброе утро, — поздоровалась Эльфрида, когда после стука ей открыла дверь уставшая женщина. — Моё имя Эльфрида Отеро, я веду дело вашей дочери. Я искренне сочувствую вашему горю, но вы не могли бы ответить на пару вопросов?
— Да, конечно. Проходите, — попыталась та улыбнуться вежливо и приветливо, но уставшие глаза и впалые щеки не дали ей этого сделать, вышло слишком измученно. — Моё имя Нэнси Уокер, моего мужа нет дома. Он на работе. Это помогает ему справиться с потерей нашей дочери. Так что я сама отвечу на все ваши вопросы, если вы не против.
— Благодарю, миссис Уокер. Это не займёт много времени. Попытайтесь вспомнить тот день. Происходило ли что-то странное? Или может, сама Аманда жаловалась на странности? — начала спрашивать Эльфрида тихим голосом, чтобы расположить и успокоить женщину.
— Нет. Всё было, как и всегда. Я едва её разбудила. Она очень любит поспать. Простите, любила, — после ошибки мелькнула настолько отчаянная улыбка и загнанный взгляд, что Эльфриде стало больно от осознания величины скорби женщины, которая потеряла ребёнка. — Мне приходилось помногу раз её звать и даже угрожать, чтобы поднять с постели. Затем она выбегала из дому, на ходу надевая кофту или обуваясь. Она постоянно вставала за пару минут до выхода. Но умудрялась успеть привести себя в порядок, одеться и убежать. Никогда не опаздывала! Это удивляло всех, кто был знаком с этой её привычкой, и в тот день всё было так же. Когда она убежала, я отправилась за покупками.
Около шести вечера она позвонила и предупредила, что не сможет прийти к ужину. У неё была важная тема в институте. Она осталась в библиотеке. Джан хотел её забрать на машине, чтобы она не ходила сама по темноте, но она только рассмеялась и сказала, что всё будет в порядке, ведь она тысячу раз ходила сама. Она собиралась к полуночи вернуться. Мы решили отдохнуть, раз дочери нет. Устроили себе романтический ужин. Были только вдвоём и наслаждались вечером. Около одиннадцати мы пошли спать, Аманды ещё не было. Утром нас разбудил звонок из полиции, который сообщил о её смерти, — слезы текли ручьём по щёкам, но женщина даже не замечала их, она всё рассказывала и рассказывала. Словно робот. Она явно винила себя, что не настояла на том, чтобы встретить дочь. Винила, что отдыхала, в то время как дочь убивали. И к сожалению, Эльфрида никак не могла её успокоить или снять хоть часть груза с сердца, теперь ей придётся жить с этим всю оставшуюся жизнь, ведь мать не должна пережить своё дитя.
— Я понимаю, как вам тяжело, но вы не могли бы описать её маршрут? Где она бывала постоянно? Её привычки? Любимые места? — попросила Эльфрида, подвигая диктофон к женщине.
— Конечно. Всё, что вспомню! У неё ежедневно с девяти утра до четырёх дня были пары, она их не пропускала, боясь потерять стипендию. В четыре она шла в кафе недалеко от института и там обедала. Кафе «Маркус»! Затем библиотека до семи. В семь она шла домой, ведь отец приезжает, и мы в восемь ужинаем. Это наша традиция! И так пять дней подряд. В выходные всё сложнее. Она гуляла с друзьями! Кино, кафе, боулинг. Она за выходные старалась наверстать всё, что пропустила за пять дней учёбы, и мы её поддерживали в этом. Эти дни у неё никогда не повторялись. Но если вам нужно знать досконально, я могу написать разрешение на проверку наших банковских операций. Там должно быть описаны все места её покупок в эти дни. Мы ей выдали личную карту с балансом для выходных.
— Вы не знаете, она в последнее время ни с кем новым не знакомилась? — спросила Эльфрида то, что крутилось у неё в голове.
— Не уверена. Она ничего не говорила. Да и редко она сообщала о таком. Она была открытой и общительной. У неё много друзей, и для Аманды не составляло труда с кем-то познакомиться.
— Спасибо за информацию! Если вы что-то вспомните, даже если это и мелочь, звоните мне, — попросила Эльфрида, кладя визитку на стеклянный столик, что разделял их.
— Конечно. Я слышала, что вы лучшая в таких делах. Надеюсь, вы найдёте этого подонка и не допустите, чтобы ещё хоть одна мать почувствовала то, что испытываю я, — в её глазах была скорбь и надежда, что Эльфа посадит того, кто сделал такое с её дочерью. Она налагала на неё ответственность за свою надежду. Это слишком давит.
— Я сделаю всё и даже больше для этого, — пообещала Эльфрида и направилась к выходу. Выйдя за дверь, она, спустившись по ступенькам, направилась к машине.
Стоя около дверей, она смотрела на небо и пыталась справиться с эмоциями. Старалась дышать полной грудью, чтобы почувствовать что-то, кроме боли и отчаяния, что витали в воздухе. Это тяжело — постоянно чувствовать их страдания. Видеть и не иметь возможности помочь, ведь трагедия уже случилась. Всё, что она может, — это дать им уверенность, что больше никто не пострадает, ведь виновный на долгие годы сядет в тюрьму. Это злило, ведь нет ничего страшнее бессилия. Она не могла предотвратить смерть! Могла лишь дать веру в то, что он больше не причинит вред после своей поимки. А это случится.
Встряхнувшись, она отогнала столь тяжёлые мысли. Спать хотелось, но кофе пока поддерживало её тело в вертикальном положении. Она ещё сутки продержится, но ей нужно только до вечера. Потом она отправится к дому Тайлера и поспит.
— Сейчас к Лисс, потом к Тайлеру, чтобы помыться и переодеться. И снова в бой! Преступники ждать не будут, — проговорила Эльфрида, садясь в машину и выруливая от дома первой жертвы. Место, которое ещё недавно было счастливым и уютным.
***
Мелисса устроилась на славу. Личный кабинет. Помощник-красавчик. И старик, который от благодарности аж плачет, что его наконец-то отпускают на покой. Да и зарплата в пару раз больше, чем в управлении. Дали личную квартиру недалеко от морга, где та вчера обживалась. Всё включено!
— Лисса, почему тебе целую квартиру, лабораторию, личный кабинет, зарплату, в конце концов, морг целый в твоём распоряжении? Я молчу о красавце-помощнике! А мне комнату в доме главы, вместо кабинета — конференц-зал в месте, где все смотрят с ненавистью и презрением? Надсмотрщика и никакой прибавки к зарплате?! Что за несправедливость? — спросила грустно Эльфрида, обиженно рассматривая светлый кабинет подруги, где она обосновалась с чашкой кофе в руках.