Он представлял их в уме, расширяя границы страниц, которые обрамляли их в книжных картинках.
Но он никогда не представлял ничего подобного.
И все же…
Он вгляделся вдаль, туда, где из поля зрения исчезали сады, продолжаясь грубым ковром растений и кустарников, лепестков и стеблей, их цвета были настолько яркими, что они мерцали на горизонте мягкой дымкой.
И все же что–то очень знакомое было в этом.
Он нахмурился в замешательстве, присев для лучшего осмотра, пытаясь понять, что он чувствовал. Его разум сейчас прояснился, конечности и тело посвежели и отдохнули. Вялость пропала, рассеявшись вместе со светом. Он чувствовал себя, как будто долгое время спал, но не мог сказать, сколько именно. Все изменилось настолько сильно, что не было никакой возможности ощутить это. Это была магия, вдруг подумал он, но он не мог представить, откуда такая магия могла появиться.
Он знал, что не от него.
И не от Логана Тома, Рыцаря Слова.
Его замешательство взорвалось вопросами. Почему я жив? Что спасло меня от падения со стены компаунда? Как я оказался здесь?
Затем он вспомнил Тессу, и посмотрел вокруг, пытаясь отыскать ее, в хаосе внезапного страха и отчаяния.
— Она все еще спит, — голос прозвучал позади него.
Говоривший оказался настолько близко и подошел к нему так тихо, что Ястреб инстинктивно подскочил, так бывает при езде на велосипеде, когда вы наклоняетесь, чтобы избежать опасности даже не думая, что делаете. Тяжело дыша, подняв перед собой руки в оборонительном положении, он взглянул в лицо старика, стоявшего возле него.
Старик даже глазом не моргнул.
— Не нужно меня бояться, — сказал он.
Он был древним по любым стандартам, сгорбленным от времени, его тело было обмотано белыми одеждами, скрывавшими все, кроме абсолютной худобы скелета. У него была густая белая борода, но волосы были редкими, почти невидимыми, а череп был испещрен пятнами. Черты его лица были изможденными, щеки ввалились, лоб весь в морщинах. Но все это перестало что–либо значить для Ястреба, когда он посмотрел в глаза старика, ясные, голубые и наполненные добротой и состраданием. Взгляд в эти глаза чуть не заставил мальчика заплакать. Казалось, они были отражением всего, что было доброго и хорошего в этом мире, все собранное в прекрасное видение, яркое и истинное.
— Кто вы? — спросил он.
— Тот, кто знает тебя еще до твоего рождения, — ответил тот, улыбаясь так, будто Ястреб, стоящий перед ним, был самым желанным. — Тот, кто помнит, как важно это было, — его глаза не отклонялись от лица Ястреба. — Не имеет значения, кто я, важно, кто ты. Здесь и сейчас, в это время и в этом месте, в этом мире настоящего. Ты знаешь ответ?
Ястреб медленно кивнул.
— Думаю, да. Рыцарь Слова рассказал мне, когда я был заключен в компаунде. Он сказал, что я странствующий морф и что у меня есть магия. Я видел кое–что, о чем он говорил, в видении, когда дотронулся до… до костей пальцев моей матери, — он поколебался. — Но я до сих пор не знаю, верю ли я в это.
Старик кивнул.
— То, что он рассказал тебе, правда. Или, по крайней мере, часть правды, та, что известна ему. Мне предоставлено рассказать тебе остальное. Пройдемся.
Он двинулся, и Ястреб не думая последовал за ним. Они вместе шли по тропинкам и полоскам травы, которые расчерчивали сады, проходя мимо рядов клумб, цветущих кустарников и решеток цветущей виноградной лозы. Они шли без цели и какого–либо определенного направления, просто прогуливались, сначала в одну сторону, а затем в другую, границы садов — если таковые были — никогда не приближались, даже не попадали в поле зрения. Они продолжали идти в течение долгого времени, старик, идущий медленно, но целеустремленно, и Ястреб, подстраивающийся под его темп, пока он пытался собраться с мыслями и задать наводнившие голову вопросы. Споры и мельчайшая пыльца витали в воздухе вокруг него, переливаясь необычным блеском.
Ястреб мог слышать гудение и жужжание насекомых. Он мог видеть вспышки яркого цвета раскраски птиц и бабочек. Он не мог налюбоваться на них.
— Это вы доставили меня сюда? — наконец спросил он старика.
Старик кивнул.
— Да, это я.
— Тесу тоже? Она в порядке? Ей не навредят?
— Она будет спать, пока мы не закончим.
Ястреб провел теннисными туфлями по гравию, глядя как пылится след, все еще пытаясь почувствовать реальность того, что происходит.
— Я ничего не понимаю, — наконец произнес он.
Старик изучал пейзаж, раскрывавшийся впереди, но теперь он смотрел выше.