— Если в горы, то зря! — предостерег Шнырь. — Ломать руду княжеская стража не позволит! У князя там шахты, и вообще все горы его! А если не в горы, то… то куда, а? Эта тропа вообще-то через горы к побережью, только ты не дойдешь…
Гоблин задумчиво посмотрел на него.
— Ну, ты же троих стражников избил! — поежился мужичонка. — Догонят отрядом и убьют! Власть сопротивления не любит! А… а чего ты ничего не спрашиваешь? Ты же чужой, видно сразу! А не спрашиваешь… Ни о дороге, ни про меня, даже обидно как-то, я же рядом иду…
— Мелкий разбойник. Работаете группой. Отбираете у старателей-одиночек самоцветы и продаете на побережье купцам.
— Не купцам! — возмутился Шнырь. — Если б купцам, мы б озолотились, а то перекупам! Слышь, а как ты узнал?
— Люди везде одинаковы, — угрюмо отозвался Тайфун. — Подлые, мелочные, расчетливые… Надоели вы мне. Даже эльфы — всего лишь бессмертные, а в остальном обычные люди. Уж я-то знаю. Гоблины — вечно голодные, невежественные, но и они люди. И тролли тоже, просто здоровые, вот и причина всех отличий…
— А ты? — рискнул спросить Шнырь.
— Я-то? Я г… — Тайфун осекся и впервые посмотрел на Шныря с искоркой интереса. — Хм. Хороший вопрос. Хм…
Тайфун четко помнил, что когда-то был гоблином. Жадным, голодным, охочим до баб гоблином. Потом… много чего случилось. И сейчас с гоблинами он бы жить не смог. Значит, и сам не гоблин. Но и не эльф, еще чего! Уж точно не тролль. Человек? Подлое, расчетливое, мелочное племя. Люди Тайфуну надоели, и он не хотел иметь с ними ничего общего. Тогда кто он?
Это все Вьехо, решил Тайфун. Нынешние эльфы во Вьехо не верили или считали древней легендой, как и большинство вьехов, которые, как ни крути, приходились исконным эльфам ближайшей родней, но Тайфун — он помнил хорошо, что Вьехо был. Был и столько начудил в судьбе каждого из родоначальников вьехов, что с самоидентификацией у них теперь обнаружились серьезные проблемы. Даже Оксаниэль, искренне полагающая себя из Высших эльфов и схожая с ними до неотличимости внешне, внутренне разительно отличалась, начиная с любвеобильности и заканчивая…
— Принцесса моя, как мы мяли весенние травы… — задумчиво прогудел Тайфун в результате.
Мяли травы, что было, то было. Весенние, а также летние и осенние. Осенние, кстати, подходили лучше, потому что посуше, но не так поэтично, в песню не вставишь…
— С женщиной расставайся, как только она откажется от постели из трав и потребует настоящей постели! — сообщил он вывод спутнику, вздохнул и прибавил шагу, не дожидаясь ответа.
Местный жулик заскакал следом, время от времени переходя на бег. Дурачок все еще мечтал поживиться содержимым его мешка, как и подельники, поначалу отставшие из-за поисков сброшенного в кусты кошеля, но быстро нагонявшие. Тайфун решил, что нечего их жалеть, и зашагал еще быстрее. В результате разбойнички от усталости еле держались на ногах, когда догнали его. Ну как таких бить? Тайфун плюнул, отобрал у душегубов чего нашлось ценного в мешках, выкинул в лужу кистени и ржавые тесаки и пошел дальше. Его ждали горы. Горы гоблина, пусть бывшего, никогда не предадут. Душегубы доставать оружие из грязи не рискнули и вообще почему-то поплелись следом, понуро опустив головы. Видимо, посчитали себя пленными. Ничтожное, жалкое племя. Надоели.
В любом плохом всегда отыщется искорка хорошего. Кажется, так заявлял старый мастер шеста, тот, который ныне не более чем легенда. Он даже схему мира рисовал в виде двух загогулин-пиявок, черной и белой, в середке которых располагались точки противоположного цвета. Вьехо, помнится, против такой концепции возражал, но Вьехо, он отдельно от мира, а вот Тайфун, как и все остальные, мастера поддерживал. Очень удобная позиция, зачем отказываться? Вот и сейчас: вроде и надоедали непрошеные пленные, и воняли засаленной одеждой, и ныли и грязно бранились шепотом всю дорогу — но зато оборудовали Тайфуну лагерь для ночлега. Навес поставили, топлива собрали, воды принесли, а Тайфун лежал себе, закинув ногу на ногу. Правда, пришлось за это душегубов накормить. В смысле, разрешить им взять еды из одного из их же мешков.
А потом над дорогой поднялось зловещее облако пыли. Шнырь ахнул что-то насчет княжеских егерей и нырнул в кусты. Самым сообразительным из разбойничков оказался, гад. Тайфун к тому времени успел задремать — не крепко, но тем не менее. Так что когда его окружили разгоряченные всадники и наставили копья, он честно предупредил: