— Все в порядке будет, дай Господь, — сказал Шон примирительно. — Надо всем уйти наверх с этого могильника и лагерь там поставить.
— Братьям нужны горячая вода, тепло и чистая постель, — качает головой парень с топором. — Если это есть только в городе…
— Тогда отвезёте их с Полом в город, верно, Пол? — распорядился Берт, и Пол, помедлив, кивнул.
— Не бойтесь, — голос ещё одного черноволосого парня оказался удивительно звучный и внушал странное спокойствие. — Мы не разбойники.
— Они хорошие парни, Берт, — отозвалась Донна серьезно. А Нэн хихикнула из-под своей повязки и добавила:
— Главное, не грозите их убить, и все будет хорошо!
— Да ни Боже мой, пусть сто лет живут! — восклицает с облегчением Пол, и вдруг вокруг раздаются неуверенные смешки. И всем становится спокойнее.
*
Наверху Маглор молча развел костер. В него пошли взятые от укрепления доски, ящики с разбойничьей телеги и колючие кусты, неосторожно выросшие поблизости. Поставил на огонь два котелка воды, уточнив ещё, откуда ее брали.
Куруфина принесли на руках и уложили возле костра, в тепло. Снова стремительно холодало с темнотой.
Донна взялась приготовить им телегу, и без сомнения назначила запрячь в нее свою лошадь. Мужчины из города выбросили из телеги все лишнее, но смотрели на это, как на напрасный труд. Маэдрос видел все это со стороны: он сидел возле Курво, неловко вытянув раненую ногу, и сжимал его ладонь, отдавая в свою очередь жизненную силу, глоток за глотком.
Келегорм тоже придвинулся ближе к огню: от движения раны кровили и ему было холодно. Одна из его ран была сквозной, другая нет.
Горожане расположились чуть в стороне, переговариваясь вокруг своего костра и поглядывая на братьев настороженно.
Когда уже согрелась вода, из сумерек к костру подошёл приземистый человек в круглой шляпе и с угловатой толстой сумкой в руке. При взгляде на Куруфина его полное лицо отразило огорчение.
— Я врач, — сказал он. — Готов сделать… все возможное.
— Что у тебя с собой? — Маглор повернулся к нему стремительно, тот даже отступил на шаг.
— Бинты, инструменты и настойка опия, — ответил тот сухо. Оглядел братьев вопросительно, сощурился близоруко, разглядывая их повязки. — Хотя я предпочел бы извлекать пули из ран в своем доме и при свете дня.
— Позволь взглянуть на твои инструменты.
Врач сперва поставил свою сумку на землю и расстегнул, показывая кривой нож, малые лезвия, ножницы и ещё какие-то приспособления, а потом тряхнул головой, удивляясь сам себе, и осторожно спросил:
— Вы тоже врач?
— Я многое умею. Но у меня лишь нож. У него в плече застряла пуля, — Маглор указал на ссутулившегося Келегорма. — Ты можешь её извлечь сейчас?
— Разведите ярче огонь, и я попытаюсь. И… Нужна ли этому человеку, — он указал на Курво, — настойка опия? Боюсь, это все, что я могу для него предложить. Чтобы снять боль, — пояснил он в ответ на безмолвное недоумение Маглора.
— Нет, — ответил Маэдрос за него. Чем бы это ни было, давать брату неизвестное питье не стоило.
Держись, говорил он мысленно, сжимая безвольную руку. Я не отпущу тебя ещё раз. И Келегорм тебя не отпустит. Знаю, ты меня слышишь. Ты нам нужен. Голова уже кружилась от слабости, силы утекали, рана ныла сильнее, но белое лицо Курво чуть потеплело.
Потом раздался приказ «Замри!» командным голосом Маглора, он распахнул глаза и схватился за меч, и только потом взглянул на лекаря. Тот застыл, склонившись над Келегормом с устрашающего вида инструментом в руке, тусклым стержнем с витыми бороздками на острие. Слишком тусклым.
— Ты лекарь. Лезешь в рану грязным железом и грязными руками, — голос Маглора сам был железом. И обещанием оторвать голову собеседнику.
— Из нас двоих врач я, — человек держался с достоинством, хотя руки его задрожали. — Не в ваших интересах, молодой человек, меня пугать. Мне нужна твердость рук при работе.