Даже если полностью переплавить обломки, он может сохраниться…
Маглор бережно и тихо закрыл крышку, чтобы стука не услышали снаружи. Сбросив часть земли на дно, чтобы надёжно закрыть сундук, он примял ее, оставив при этом саму яму разрытой. Выбравшись, он склонился над нею снова, руки Маглора словно легли на невидимые струны, на висках его выступил пот. И яма сразу сделалась… Как бы это назвать? Удивительно неинтересной и скучной. Дырой, из которой вытащили все ценное.
— К этому не следует прикасаться, — сказал он устало и твердо. — И тем более показывать людям. Не такую память о прошлом я думал найти… Потом зарисую по памяти.
— Можно переплавить несколько раз.
— Не сейчас.
Словно забыв о мерзком кладе, Маглор потыкал носком сапога верхний мешок. Снова раздался мягкий звон.
— Это серебро. Оно защищало хозяина. Знал он или нет…
— Уже неважно.
Они переглянулись в согласии, Маглор распахнул дверь и вышел, неся испачканный землёй мешок.
Люди замерли — и те, что рубили обломки, и те, что тащили их.
— В доме нашлось серебро. Мы хотим разделить его с теми, кто потерял скот из-за краж.
— Уууу, — сказал увечный разбойник, словно грустная собака. — Ууууу…
Горожане смотрели в развязанный мешок потрясённо, отходили и снова шли заглянуть. Берт ожесточенно чесал небритый подбородок и, наконец, спросил:
— Сколько, ээ, вы хотите взять себе?
— Треть.
Берт переглянулся с Шоном.
— Я, гм, не вправе сейчас решать. Поддерживает ли общество такой раздел?! — выкрикнул он.
Общество городка Парадайз-Спрингс в лице двух с лишним десятков взрослых мужчин смотрело то на мешок, то на тех, кто его нашел. Но кажется, после всех неожиданностей прошлого и этого дня сил на споры у них не было. Раздались голоса «да пусть забирают», "без них бы не нашли», «завалило бы и все…»
Ещё несколько человек бросились в дом и торопливо заскрежетали там лопатой. Маглор только устало усмехнулся.
— А вот как делить остальное…
— А вот теперь тихо! — заорал Шон в явном ужасе. — Даже не начинать! Все отвезем в город и там разберемся, вы ж передеретесь тут сейчас, Господь вам наподдай!
Маэдрос вернулся к Гнедому, осмотрел его копыта и с помощью Маглора забрался в седло, а люди все спорили.
— Куда это вы? — спохватился хозяин оружейной лавки, когда двое братьев уже разворачивали лошадей к выходу из ущелья.
— Мы возвращаемся к нашему брату. Амрас сопроводит вас обратно.
— А деньги?
— Полагаюсь на вашу честность, — при этих словах Берт прямо выпрямился, Шон польщенно ухмыльнулся в бороду, а некоторые, наоборот, смутились.
«Я пригляжу», — пообещал Амрас. Он сидел на бревне, вытянув ноги, и все вертел в руках револьвер. Привыкал.
Размашистой рысью Кусака и Гнедой понесли их на юг.
А чуть позже позади поднялся в небо столб дыма.
*
Ненависть увела Келегорма далеко вперёд.
Куруфин не поддался лишним чувствам, он увлекал за собой отряд, и его воины в броне пробивались сквозь силы лесных неотвратимо — но этот сумасшедший умчался дальше! Охотники и бойцы, пронзенные стрелами, и тела защитников подземного дворца отмечали его путь. Словно Келегорм успевал пройти здесь до того, как смыкались ряды защитников. Вонзился в них всем собой и своими спутниками, как брошенный топор, пробил броню узорных ворот главного зала и исчез.
Боевых кличей тоже слышно не было — только неровный звон из глубины зала. В последние годы Келегорм все делал молча. В молчании уводил охотников на промысел, молча бился на учебной площадке. Только когда пришло время уговоров и выполнения клятвы, он говорил красноречивее даже Куруфина. О предательстве лесных эльфов, о том, что отцовский свет в чужих руках, и как жжет клятва их всех…
В сражении всегда они были хороши вдвоем — один рвется вперёд, другой своими силами его поддерживает, а что рывок и поддержка рассчитаны, делает порыв ещё лучше. Но не теперь, когда их разделили сородичи.