Защитники тронного зала лесных эльфов облачены в длинные кольчуги гномьего плетения, и даже эльфийским мечам они поддаются плохо. А позади них стоят стрелки, почти без брони, но их стрелы находят щели и в лучшей броне. А чаще метят в глазницы шлемов, и Куруфин сбивает мечом или латной рукавицей уже не первую такую перед своим лицом.
Его собственные стрелки заставляют лесных хотя бы отступить, и клин отряда Куруфина взламывает, наконец, блестящие ряды и прорывается внутрь огромного зала под каменным куполом. Зимний тусклый свет льется из-под купола, и дополняют его на стенах не фонари, как в коридорах — светильники Феанора. Щедрый дар Трёх домов нолдор лесовикам. Но где же он, главный свет Дориата, нетронутый Истинный свет? И где, наконец, Келегорм?
В следующее мгновение Куруфин видит, где брат шел. Дорога к трону уже отмечена, местами и вымощена. Охотники, разведчики и воины, все, кто ещё оставался с Келегормом после бунта верных — все они были здесь, вперемешку с эльфами в гномьих кольчугах и серых одеждах. Кто дошел, держались ещё впереди, у подножия тронного возвышения, сомкнувшись неровной цепью. А наверху сцепились двое, в полном молчании, и мечи их мелькали так быстро, что казались игрой света на воде. Келегорм и смертный король лесных эльфов. Тот, кого Турко так яростно и страстно ненавидел…
«Могу не успеть», — подумал Куруфин тогда, и оборвал лишние мысли. Серые мельтешили, растягивая и пытаясь заново сомкнуть ряды, и яростный женский голос летел над ними — «Бейте в глаза! Ослепить братоубийц!»
Словами он ей ничего не ответил. А не словами… Он спешил.
Все больше их воинов вливалось в огромный зал, тускло блестела пластинчатая броня там, где ещё не была заляпана кровью, разбегались десятками по залу, а он торопился. Серые клубились перед ними, заступая дорогу, мелькали стрелы, уже четвертый воин заступил на прикрытие слева от него — и упал с коротким лязгом. Толстая стрела торчала из его шеи.
Куруфин скомандовал развернуться и отсечь стрелков. Отмахнулся ещё от одной стрелы. Вот, значит, кто положил большую часть охотников…
Их было несколько — серых у стены с гномьими самострелами в руках. Мужчины и женщины вперемешку, стража в блестящих кольчугах на прикрытии — и властная, юная ещё среброволосая женщина в зелёном охотничьем наряде посреди них.
Две короткие толстые стрелы пробили щит Куруфина насквозь и едва не пришпилили к левой руке. Затем серые отступили, спокойно и слаженно, прикрывая свою госпожу. Это сделало их ближе к трону…
Весь зал устремился туда, к этому демонову трону. Вскипел вокруг него. Последние верные Келегорма терялись среди серых одежд, но отряд в панцирях уже приближался, неумолимо расталкивая защитников.
Я скоро буду, Турко.
Ты исполнишь нашу клятву, сумасброд…
Несколько серых повисли на нем в в отчаянной попытке повалить на пол, и новый бой вспыхнул прямо вокруг. Стряхнуть одного, ударить рукоятью в лоб другого, проткнуть третьего, четвертого — кромкой щита в лицо, ломая нащечники… Две стрелы с силой ударили в шлем, он тряхнул головой, избавляясь от звона, и выпущенная почти в упор из самострела тяжёлая стрела вломилась в тело на стыке нагрудных пластин по самое оперение.
Та женщина в зелёном стояла позади двоих кольчужных, опуская самострел. И он прыгнул, пока тело ещё послушно, пока нет боли, между ними двумя, разрубил эту стену, как топором, смахнул щитом левого, принял удар правого плечом и сделал быстрый выпад.
Лопнула разрубленная крученая тетива.
На деве не было даже нагрудника. Двигаться, что ли, хотела быстрее? Меч глубоко утонул в ее груди, как в лесном пруду, пройдя в шнуровку жилета, только хрустнуло внутри. Выдернув его, обратным движением Куруфин рубанул по шее защитника справа. Схватил ртом воздух, которого вдруг стало не хватать. И снова посмотрел наверх. Но там больше не мелькали ни рыжая коса, ни черная грива, только лежали двое на ступенях — один раскинув руки, другой на боку, и ступени под ними сделались яркими и красными.
Его верные оттесняли серых и кольчужных, дорога была свободна, и он сделал первый шаг туда. Дорога сделалась очень, очень длинной…