– Всё в порядке, господа, – сказала она и мягко улыбнулась, как подобало Хранительнице. – На нас напали, но господин Бальдер показал себя настоящим воином. Его серебряное оружие принесло смерть проклятой нежити. Прошу вас, уйдём отсюда туда, где мы сможем спокойно переждать атаку.
Гомон стал затихать. Воины один за другим покидали гостиную.
Раймон сидел на полу, прислонившись к сиденью дивана спиной, и ждал, когда Ингрид подойдёт к нему и что-то скажет. Может, не скажет, ведь рядом этот благородный придурок, и Ингрид нужно отстаивать его честь. Может, хотя бы посмотрит с благодарностью – Раймон понял бы самый короткий взгляд.
Ингрид вышла молча. Всё так же поддерживая под руку насмерть перепуганного жениха.
____________________________________________________
*М. Лермонтов. Тебе, Кавказ, суровый царь земли
Глава 7. Семья
Плечо Раймон перевязывал сам – никто, кроме Ингрид, никогда не лечил его, а обращаться к Хранительнице Раймон не имел ни малейшего желания.
Мысль об уходе терзала полуэльфа всё сильней. И всё же уйти не прощаясь он не мог. От одной мысли, что он никогда больше не увидит растрёпанную косу с серебристыми прожилками и детскую улыбку на нежных губах, становилось тоскливо. Раймон не мог понять, что ему делать снаружи, если Ингрид останется здесь.
Впрочем, чем больше он представлял грядущий разговор с Ингрид, тем яснее понимал, что это дурацкая идея. Ингрид никогда ничего не обещала – по крайней мере, ему. Она всегда чётко обозначала, кто она, и кто Раймон. «Мой подарок» говорила она, и в этом звучало «моя вещь». И если раньше её слова казались обычной игрой, то теперь только слепой не понял бы их смысл.
Раймон никак не мог заставить себя забыть свои первые встречи с Ингрид. Казалось, Ингрид с тех пор совсем не изменилась. Разве что стала выше на пару дюймов. Она так же улыбалась, так же говорила и так же трепала его по щеке.
Раймон невольно вспомнил, как Ингрид учила его читать. Она не смеялась, хотя могла бы. Как выяснили они с Ингрид потом, они были ровесниками, но если Ингрид уже неплохо знала основные науки, то Раймону предстояло, по крайней мере, освоить алфавит и арифметику. Вряд ли кто-то из наставников стал бы возиться с приёмышем – только Ингрид интересовала его судьба. Она защищала Раймона от братьев в меру своих сил. Порой Раймону было страшнее наблюдать, как Ингрид пытается загородить его своим хрупким телом, чем ввязаться в драку самому.
Всё это никак не вязалось со странным и чужим взглядом, который встретил Раймона несколько часов назад. И ещё больше не вязалось с ложью – Раймон понял бы и не удивился, если бы Ингрид присвоила себе их общую победу. В конце концов, именно её магия спасла Раймона. Но Бальдер не сделал ничего – ровным счётом ничего – чтобы заслужить похвалу.
И какой бы дикой не казалась мысль о вечной разлуке, Раймон не мог заставить себя снова обратиться к Ингрид.
Полуэльф не спал всю ночь, а к утру его дилемма разрешилась – по этажу пошли слухи, что к стенам башни приближается войско вампиров. В первую секунду слова об этом пробежали по телу Раймона горячей волной. Драка была тем, что требовалось ему в этот миг больше всего. Хотелось избить кого-то до полусмерти, а может, и самому испытать такую боль, которая заставила бы забыть обо всём.
Следом пришло запоздалое сожаление – теперь его уход уже не зависел от Ингрид. Бросить родню перед битвой и всю жизнь казниться своим предательством он не мог.
Мысль о забвении понравилась Раймону особенно, и когда он снова услышал перешёптывания, горячая волна оформилась в осознанную идею. Он мог держать клинок. Его учили драться. И своим мечом он мог выплатить последний долг тем, кто стал его семьёй.
Вот только меча у Раймона больше не было – почти все его вещи отобрали, когда он отправлялся на этаж для прислуги.
Впрочем, Раймон почти не сомневался, что Беллу сейчас будет нужна любая помощь.
Поднявшись, Раймон вышел в коридор. Со всех сторон слышался топот ног. Слуги носились по башне, создавая безумную карусель из пляшущих в воздухе цветных тканей.
Раймон добрался до лестницы и стал подниматься вверх. Как он и рассчитывал, охраны у дверей на этажи не было – сейчас всех куда больше волновала предстоящая оборона башни, чем оборона собственных спален.
Раймон остановился у дверей в зал собраний и замер, не в силах заставить себя повернуть ручку. Только раз визит в это место принёс ему благие вести – в самый первый день, когда его принимали в семью. С тех пор его приводили на самую верхушку башни только чтобы наказать. Да ещё, пожалуй, в тот раз, когда Белл объявил о новых порядках.