Отец уехал по делам на две недели. И это означало, что на две недели управление Домом переходило в руки Белла. Одна мысль о том, что целых две недели ей придётся терпеть главенство брата, сводила Ингрид с ума. Может быть, поэтому, когда Белл в очередной раз поддразнил её обещанием научить управлять виверной, а потом посмеялся и отправил заниматься со «своей зверушкой», как выражался брат, Ингрид не выдержала.
Что может быть сложного в управлении виверной? Она отлично держалась в седле наземных животных. Отец даже подарил ей редкого прирученного ящера на двадцатилетие – одного из тех, которыми пользовались в своих подгорных туннелях дроу.
Потом уже Ингрид подумала о том, что, возможно, не стоило втягивать в свою личную месть брату Раймона. А тогда ей просто нужна была поддержка – и кто мог стать лучшей поддержкой, чем обязанный всем полуэльф?
В том, что Раймон последует за ней куда угодно, Ингрид не сомневалась. Этот задумчивый, будто застывший взгляд она ловила на себе уже не раз и прекрасно знала, что он означает.
Кто же мог знать, что Раймон пойдёт в своей преданности до конца? Впрочем – и думая об этом Ингрид с особой яростью впивалась в кончик карандаша, который грызла всё утро – всё она отлично знала. На то, по большому счёту, и надеялась, что отвечать перед братом самой не придётся.
А теперь Раймон сидел внизу вместе с пленными, а Ингрид противно грызло изнутри чувство вины.
Дождавшись, пока наставник закончит свою лекцию, Ингрид демонстративно прошла мимо брата, даже не глядя на него, и принялась спускаться вниз. Она шла медленно, не зная толком, что собирается сказать. Уже на первом этаже её осенила внезапная мысль, и Ингрид свернула в боковой коридор.
Раймон не сразу понял, что значит, «клетки для зверья». Смысл сказанного стал ему ясен, только когда Марлин передала его на руки двум суровым эльфам, с ног до головы закованным в сталь, и те, проведя мальчика в самый центр залитого солнечным светом двора, открыли решётчатый люк в земле и спихнули его внутрь.
Раймон едва успел выставить перед собой руки, и, падая, всего лишь больно ударился о землю локтями. Люк тут же закрылся, а мальчишка понял, что в том месте, где он оказался, он не один.
Раймон торопливо перевернулся на спину и огляделся по сторонам. Глаза не сразу привыкли к темноте, и когда он, наконец, смог разглядеть фигуры, надвигавшиеся на него из мрака, те уже сомкнули круг.
– Человек, – выдохнул один.
– Или эльф, – добавил второй.
– Тебе не всё равно? – добавил третий. – Главное, что еда…
Раймон попытался отползти назад и понял, что уткнулся лопатками во что-то мягкое.
Рывком повернув голову, он обнаружил, что это сапоги ещё одного из хищных существ, окруживших его.
– Эльф вкуснее, – ответил уже знакомый голос.
– Тоже мне гурман, – фыркнул кто-то из толпы.
Кто-то поднял Раймона за плечи, заставляя встать на ноги, и тут же кольцо противников сомкнулось.
– На всех не хватит, – сказал кто-то.
– А мы его подготовим, – ответил ещё один голос.
Чьи-то руки слегка обняли Раймона за плечи и заползли под рубашку.
– Ты как предпочитаешь, еда, сладко или больно? – руки сползли вниз и сжали его задницу.
В этот миг Раймон запаниковал. О том, что можно делать с мужской задницей, он только слышал, но рассказы ему абсолютно не нравились.
– А ну спать, – рыкнул новый, женский голос, когда руки уже принялись стягивать с него штаны.
Секунда – и чудовище, лапавшее его сзади, оказалось отброшено в сторону.
Раймон едва успел заметить, как точно так же прочь полетело второе.
А затем новая рука коснулась его. Он увидел, как задымились тонкие пальцы с обломанными ногтями, державшие его за освещённое солнцем плечо.
«Вампиры», – только теперь мысль оформилась до конца, и Раймону стало по-настоящему страшно. Полуэльф отлично знал, как готовят вампиры своих жертв, чтобы насытить их кровь силой и получить от неё максимум жизненной энергии.
Тонкие пальцы рванули его в сторону, в темноту. Раймон быстро заморгал, стараясь привыкнуть к новому освещению, и через несколько секунд различил контуры лица с острым чуть раздвоенным подбородком. Волосы державшей его вампирши свисали по обе стороны от лица грязной паклей, так что Раймон не мог угадать их цвет. Как разглядел Раймон ещё через некоторое время – щёки запали, а губы истончились. И только глаза на ссохшемся лице казались молодыми. Они были бледно-зелёными и даже сейчас едва заметно светились изнутри.