Выбрать главу

Перед Пелин собралась кучка возбужденных эльфов.

— Убийца! Рабыня клана Инисса!

А она продолжала смотреть на мужчину, которого ранила своим мечом. Он проталкивался сквозь задние ряды, пытаясь сбежать.

— Возвращайтесь в свои дома и к своим семьям. Мы не хотим причинять вам вред. Вы пытались сжечь моих людей и храм Инисса. Ваш позор навсегда останется с вами в глазах Шорта. — Пелин поудобнее перехватила меч и двинулась на толпу. — Кто из вас хочет возразить?

На нее бросились сразу четверо. Но по обеим сторонам от нее выстроились ее гвардейцы, да и атака была непродуманной и бестолковой. Впереди неслись двое. Один размахивал над головой древним ржавым коротким мечом. Пелин шагнула влево, и оружие беспомощно просвистело мимо ее плеча, не причинив ей ни малейшего ущерба. Второй попытался выцарапать ей глаза длинными ногтями. Пелин перехватила свой клинок двумя руками, отвела удар в сторону сведенными вместе запястьями, а правым плечом с силой толкнула эльфа в грудь. Того развернуло и отбросило на несколько шагов. Он не устоял на ногах и тяжко рухнул на землю.

Дорогу третьему преградил один из ее воинов. Четвертый из нападавших попытался метнуть нож, но чья-то рука перехватила его запястье. Последовала подножка, и он опрокинулся на спину. Катиетт встала коленом ему на грудь и направила острие клинка в глаз.

— Прекращай это безумие, или тебе придется первым объясняться с Шортом.

Пелин тем временем приставила лезвие меча к горлу опрокинутого ею противника. Остальных разогнали ее гвардейцы, которые только и ждали малейшего повода обнажить клинки по-настоящему. На лице эльфа, уставившегося на Катиетт, были написаны страх и ярость.

— День не задался с самого утра, — сообщила она ему. — И рука, которая держит меч, у меня уже устала.

— Дай мне встать, — прошипел он.

— Перебьешься. Я помню тебя еще по залу собраний. Кроме того, это ведь ты поджег факелом мою сестру из Аль-Аринаар. Так что ты никуда не пойдешь. Тебе стоит спросить себя, что лучше — сдохнуть прямо сейчас или гнить заживо в Ланьоне. Дай команду прекратить беспорядки.

Но атака уже и так захлебнулась. Стремительность ТайГетен и решительность воинов Аль-Аринаар разогнали толпу и сломили сопротивление. Все, кого гнала вперед лишь неудовлетворенная злоба, уже разбежались. Те же, кто держал в руках оружие, беспомощно отступали. Пелин знаком приказала своим гвардейцам не спешить, оттесняя толпу от храма.

Небеса разразились таким сильным ливнем, что он причинял нешуточную боль незащищенным головам. Пелин вернулась к храму, чтобы узнать, как себя чувствует обожженная девушка из Аль-Аринаар, но тут ее внимание привлек одинокий воин ТайГетен, вбежавший на храмовую площадь с восточной стороны. Движения его были быстрыми и уверенными, но на лице его Пелин подметила душевное страдание. Мгновением позже она узнала Пакиира и похолодела.

Катиетт тоже заметила его и бросилась навстречу. Немногочисленная толпа затаила дыхание. Пелин наблюдала за Катиетт и увидела, как та схватила Пакиира за плечи, останавливая его и пытаясь успокоить. Потом Катиетт оцепенела, поцеловала Пакиира в лоб и крепко обняла, на мгновение прижав к себе. Когда же она отпустила его, Пакиир вбежал в храм, а Катиетт вернулась на прежнее место. Лицо ее было мрачнее тучи, и проливной дождь лишь подчеркивал его выражение, которого устрашились бы сами боги.

— Метиан, вытесняй толпу с площади, — обратилась Пелин к своему капитану. — Когда закончишь, выстави охрану у храма.

Сама она направилась к Катиетт, которая подзывала к себе своих Тай. Когда они собрались вокруг нее, то присели на корточки, прижав ладони к земле и опустив головы. Пелин уже могла разобрать слова погребальной молитвы и догадалась, что случилось нечто ужасное.

— Катиетт? — негромко окликнула она напарницу.

А у той по лицу текли слезы. Пелин отчетливо видела их, несмотря на дождь.

— Инисс и Туал отвернулись от нас, — прошептала она. — Подставь лицо слезам Гиал. Чувствуешь, что они полны гнева?

Пелин содрогнулась. Дыхание ее участилось. Она больше ничего не видела, кроме лица Катиетт.

— Что случилось? Пожалуйста.

Катиетт покачала головой.

— Джаринн и Лориус. Оба мертвы. Погибли от рук людей и предателей. Обожжены до неузнаваемости чем-то, что люди принесли с собой, Пелин.

Ноги у Пелин подкосились, и она села на землю. Пальцы ее разжались, и меч с лязгом выпал на каменные плиты. Она закрыла лицо руками. На нее навалилась тошнота. Она запрокинула голову к небесам, чувствуя, как слезы Гиал больно бьют по тыльным сторонам ладоней.

Она ощутила, как Катиетт присела рядом с нею. ТайГетен затянули похоронную песнь.

— Мы не сможем удержать это известие в тайне. Мы должны быть готовы к тому, что грядет, — сказала Катиетт. — Предупреди своих гвардейцев.

— Кто предал нас? — Пелин отняла руки от лица и взглянула Катиетт прямо в глаза.

— Сейчас не время говорить об этом.

— Что я скажу своим гвардейцам? — не унималась Пелин.

— Люди убили наших жрецов. Люди, которых поддерживает иниссул, — ответила Катиетт, и по ее лицу было видно, каких трудов ей стоило произнести последние слова.

— Иниссул убил Лориуса, — проговорила Пелин, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота. А потом ее охватила иррациональная ненависть к храму за спиной, с которой она ничего не могла поделать. — Ты знаешь, какой эффект произведет это известие.

— Иниссул убил и Джаринна тоже.

— Мы с тобой обе понимаем, что для врагов Такаара это не будет иметь никакого значения, — сказала Пелин. — Ведь это иниссул привел чужаков к этим берегам.

— Знаю, — сказала Катиетт. — Пелин, наступил поворотный момент. Самое главное сейчас — как отреагирует на эту новость твоя гвардия, Аль-Аринаар. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

Пелин кивнула. В душе у нее кипели самые разные и противоречивые чувства.

— Будет нелегко.

— Тогда вспомни, за что ты сражаешься. За что боролись мы все. Мы с тобой стояли плечом к плечу. На стенах Тул-Кенерита мы дрались с гаронинами. Только потому, что верили в то, что дал нам Такаар. Но ведь ничего не изменилось! Сейчас из его осуждения и развенчания стараются извлечь выгоду преступные элементы. А мы должны твердо стоять на своем, выкорчевывать и убивать негодяев, которые захотят уничтожать тех, кто больше всего дорог нам, чтобы посеять среди эльфов хаос. А мы начинаем охоту на того предателя из нашего клана. Прямо сейчас.

— Мне бы хотелось в это верить, — сказала Пелин.

Катиетт моментально ощетинилась.

— Я — ТайГетен!

— У меня есть гвардейцы, в душе которых неизбежно возникнет конфликт. Не только с собой, но и окружающими. Туал свидетель, я их понимаю.

— Ты не имеешь права сломаться. Ты не можешь отступить. Стоит только дрогнуть, и все, ты погибнешь, Пелин. Помни об этом. Причем это будет не только твоя смерть. Это будет конец всего нашего уклада жизни. Тысячи лет усилий пойдут прахом.

Пелин вновь кивнула.

— А что будешь делать ты?

Катиетт оглянулась. По площади куда-то пробежали Пакиир и целители.

— Сначала я должна повидаться с Олмаатом. Он еще жив, и то, что он видел, имеет для нас решающее значение. А что будет дальше, я не знаю, Пелин. Правда, не знаю. Ни один представитель нашего клана не может чувствовать себя в безопасности. Я подумываю о том, чтобы увести всех иниссулов из Исанденета.

— Ты знаешь, какое впечатление это произведет.

— Разве у меня есть выбор?

Пелин пожала плечами и выпрямилась. В сердце у нее поселилась боль, и все ее тело стонало в предчувствии беды. ТайГетен, допев свою погребальную песнь, выстроились за спиной Катиетт. Ей помогли подняться на ноги.

— Не знаю, Катиетт. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что на душе у меня пусто и холодно. Как и у тебя, наверное. Жрец, павший от руки убийцы из другого клана, не только твоя потеря. Скоро об этом узнают все. Сколько пройдет времени, прежде чем известие об этом достигнет Толт-Аноора или Денет-Барина? Как оно может не захлестнуть нас?