Пелин сидела в глубоком и удобном кожаном кресле, одном из шести, расставленных вокруг низкого деревянного столика, на котором стояла ваза со свежими пахучими цветами, срезанными в саду, разбитом позади храма. Но вид Якина, без устали расхаживающего по комнате взад и вперед, в конце концов, вывел ее из задумчивости.
— Вот скажи-ка мне, что ты делаешь? — поинтересовалась она.
— Ищу способ выбраться отсюда, — ответил он. — Не можем же мы просто сидеть здесь и ждать?
— Если ты еще не понял, то это — не спектакль «Похищение Верендии», — язвительно заметил Метиан.
Старый гиаланин сидел в кресле напротив Пелин, погруженный в такую же задумчивость, как и Пелин. И столь же немногословный. До сих пор она просто не замечала его.
— Я знаю, — резко бросил Якин. — Но я просто не вижу смысла сидеть и ждать наступления рассвета, чтобы получить клинок икари в живот.
— Ты только зря тратишь силы, которые тебе еще понадобятся, — сказал Метиан. — Иди сюда и присядь.
— Я не могу, — отказался Якин.
— Нетерпеливая юность, — вздохнул Метиан. — А ты, архонт Пелин, у тебя есть план?
Пелин взглянула на него. План. Она предупредила своих воинов о том, что предателями могут оказаться жрецы высшего эшелона власти, а сама добровольно отдалась в руки самой высокопоставленной из них. Хорошенький же из нее стратег.
— Идиотка, — пробормотала она.
— Прошу прощения? — отозвался Метиан.
— Это я о себе, Метиан. Мне очень жаль, что я втравила вас обоих в это дело. Я привела нас всех прямо в лапы врагу.
— Ты же не могла знать об этом заранее, — возразил Метиан.
— Я могла бы последовать своему собственному совету и не доверять никому. Уж во всяком случае, не высокопоставленному иниссулу. Хотелось бы мне знать, состоялся ли общий сбор. Как вы думаете, Эссерал приняла на себя командование?
— По идее, должна бы. В конце концов, ты ведь назначила ее своим заместителем.
— Да, но она — недовольная своей судьбой сефанка.
— Мы все здесь недовольны своей судьбой, — заметил Якин, взобравшийся на бортик у пруда. — Просто надо делать свое дело, верно?
— Осторожнее, ты сломаешь себе лодыжку. Как же ты пойдешь на казнь, прихрамывая, что ли?
— Метиан! — прошипела Пелин.
— Слезай оттуда, юный глупец, — с улыбкой обратился к юноше Метиан.
— Они действительно так поступят с нами? — ошеломленно поинтересовался Якин.
Пелин одарила своего пожилого спутника яростным взглядом.
— Только если мы откажемся сотрудничать.
— Они все равно не будут нам доверять, — сказал Якин. — Они не поверят, что мы так легко переметнулись на их сторону.
— Может, и не поверят, но одно я знаю совершенно точно, — заявила Пелин. — Даже оставаясь в подземелье храма и занимаясь какой-нибудь грязной работой, у нас все равно больше шансов помочь нашим людям, чем если наши души отправятся прямиком к Шорту.
Метиан откашлялся.
— Пелин, я намерен сделать нечто необычное — я позволю себе не согласиться с тобой.
— Неужели ты и впрямь думаешь, что они преподнесут тебя твоим врагам, дабы те казнили тебя традиционным способом? Не глупи.
— Я готов пойти на риск. Посуди сама. Если мы скажем, что готовы встать на сияющий новый путь и стать приверженцами Шорта, я ничуть не сомневаюсь, что нас закуют в кандалы и на первые двести лет обучения вручат нам швабры, ведра и грязные тряпки. Если Ллирон победит, то до конца дней своих мы останемся лишь жалкими и презренными рабами. Она никогда не будет доверять нам. Мы превратимся для нее в низшую форму жизни. Не иниссулы и даже не полукровки, хотя и работающие в ее храме.
— А вот если мне представится шанс продемонстрировать свое красноречие, то я уберегу нас от беды или умру, стараясь добиться этого. Вот как я предлагаю поступить. Если я сумею уговорить своего палача не спешить и не убивать меня сразу, то вновь окажусь на улице. То есть опять смогу драться.
Уголки губ Пелин дрогнули в улыбке.
— А что будет, если Сенсерии прикончат тебя прямо на опушке леса?
— Тогда ты выскажешь мне свое неудовольствие, когда присоединишься ко мне в чертогах предков.
Улыбка зажгла у нее в груди искорку слабой, но все же надежды.
— Лучше бы тебе не ошибиться на этот счет, — сказала Пелин.
— Разве я когда-нибудь ошибался? — вопросом на вопрос ответил Метиан, и глаза его озорно сверкнули.
— Сейчас — не самый подходящий момент для того, чтобы фортуна поворачивалась к тебе спиной, — заметила Пелин. — Якин, а ты что скажешь?
Якин приподнял брови, задумчиво пожевал губами и пожал плечами.
— Пожалуй, нам лучше отдохнуть. Если верить Метиану, завтра нас ждет трудный день.
— Мы следим за ними? — полюбопытствовал Хитуур.
Вместе с Силдаан и двадцатью людьми-наемниками он стоял у входа в Ултан-ин-Кайеин. Каменная чаша была пуста. Не осталось никаких следов того, что здесь вообще кто-либо был. Около трех тысяч мирных иниссулов и охранявшая их горстка ТайГетен растворились в тропическом лесу.
— В этом нет необходимости, — сказала Силдаан. — Мы и так знаем, куда они направились.
— А жрецы в Аринденете? Мы должны предупредить их.
Силдаан равнодушно пожала плечами.
— Они умны. Они во всем обвинят меня и скажут, что ухаживают за теми, кого я приказала бросить. Во всяком случае, я бы на их месте поступила именно так. В конце концов, нельзя помочь тому, кто не хочет помочь себе сам.
— А где Лиит?
— Лиит выбрал другой путь, — ответила Силдаан, не оглядываясь, и зашагала прочь от ложбины, возвращаясь к мосту и городу за ним. — Идем. Флот войдет в гавань через два часа. А нам еще предстоит произвести облаву на Аль-Аринаар.
Хитуур немного помедлил, задумчиво глядя вслед Силдаан. Она изменилась. Стала жестче. Так ли все будет на самом деле, как говорит Ллирон? Действительно ли эльфы никогда не смогут стать другими, неизменно руководствуясь низменными инстинктами? Силдаан хорошо играла свою роль. Жестокость в глазах и холодное равнодушие в душе. А ведь всего десять лет назад она считала большой честью для себя быть принятой в ряды высшего духовенства Аринденета и говорила только о том, как распространить гармонию еще дальше, создавая нерушимые связи между кланами.
Но это было до того, как она стала второй после Ллирон жрицей Шорта в лесном храме. Именно там и началось ее перерождение. И еще она никогда не жила на Хаусолисе. Никогда не знала ужасов войны. Она ее обожала. А Хитуура тошнило от крови. Ллирон показала ему путь, когда он погрузился в пучину отчаяния, поняв, что семья его погибла безвозвратно, оставшись по ту сторону рухнувших врат. Хитуур верил в то, что проповедовала Ллирон. А вот ее методы достижения цели ему претили. Воспоминания о том, как он предал Джаринна, приводили его в ужас. Он знал, что отныне и до конца дней своих не сможет избавиться от кошмаров. Он не заслуживал права на новую жизнь.
Силдаан не заметила, что он так и не тронулся с места. Вздохнув, он поспешил за нею следом. Его обогнал вожак людей, уродливый здоровяк по имени Гаран с покрытым язвами лицом и лютой ненавистью в глазах, и положил руку на плечо Силдаан. Она сбросила его руку и развернулась к нему, отталкивая его прочь.
— Разве я не говорила тебе, чтобы ты не смел прикасаться ко мне, короткоживущий?
Гаран примирительным жестом развел руки в стороны.
— Эй, расслабься. Мы ведь работаем вместе, верно? Я всего лишь хочу убедиться, что ты поступаешь правильно.
— Ты опять сомневаешься во мне?
Гаран напустил на себя выражение оскорбленной невинности. Хитуур следил за их разговором со всевозрастающим интересом.
— Теперь, без Лиита, кто еще будет твоей совестью?
В глазах Гарана вдруг вспыхнуло пламя. Силдаан прошипела что-то сквозь стиснутые зубы и метнула быстрый взгляд на Хитуура, явно недовольная тем, что он откровенно подслушивал их перепалку. Она отошла в сторону, поманив за собою Гарана. Хитуур улыбнулся. Он обладал очень острым слухом. Дождя сегодня еще не было, и его ничто не отвлекало, не считая негромкого неумолчного шума леса.