— Не давите так сильно! — закричала Катиетт.
С протяжным стоном рухнула стальная дверь. Наверху раздался тяжелый топот. Гаронины ворвались в донжон. Всякая видимость порядка исчезла. Эльфы хлынули на ступени. Они лезли по головам друг друга или устремлялись в туннели, надеясь выскочить и затеряться в лесах Хаусолиса.
Ауум убрал руку с шеи Олмаата.
— Мы должны выиграть время, — сказал он и заковылял обратно к лестнице. — ТайГетен!
Около сотни эльфов откликнулись на его призыв и атаковали гаронинов. Первые вражеские солдаты как раз ступили на лестницу. Сверху загремели выстрелы. Мимо Ауума скользнул Олмаат, на ходу полоснув мечом по левой ноге какого-то солдата. Тот кубарем покатился вниз по лестнице, где его мгновенно добили ТайГетен. Но на его место тут же встали другие. Стрельба усилилась. Воинов ТайГетен разметало в стороны. Гаронины начали прыгать сверху, тяжело приземляясь у шахтного ствола.
Ауум стремительно пригнулся. Над головой у него просвистел приклад очередного гаронина. Эльф рванулся вперед и схватил солдата за ноги. Тот опрокинулся на спину. Ауум вспрыгнул ему на грудь и вонзил свой короткий клинок в прорезь для глаз. Прогремел выстрел. Что-то с силой ударило Ауума в бок, отбрасывая его в сторону. Рядом с ним возник Олмаат. Его клинки со свистом рассекли воздух над головой Ауума. Труп гаронина перелетел через балюстраду и обрушился на плотную массу людей внизу, сбивая с ног и врагов, и друзей.
— Самое время уходить, друг мой.
Олмаат схватил его за левую руку и потянул. Все тело Ауума пронзила острая боль. Он стиснул зубы, но руку друга не выпустил. Вокруг них сомкнулись клинки ТайГетен. Выстрелы следовали один за другим, лязгая о металл и высекая искры, с тошнотворным звуком ударяя в беззащитные тела, отрывая конечности и головы.
— Уходим! — надрывался Олмаат. — Все вместе. Уходим!
ТайГетен оторвались от противника. Внизу, на лестнице, продолжалась давка. Самые слабые и те, кому не повезло, падали, не в силах устоять на ногах. Презрев лестницу, ТайГетен побежали вниз по стенам.
— Сможешь спуститься так же? — спросил Олмаат.
Он коротко взмахнул свободной рукой, и его клинок вошел в бок гаронину, вспарывая тому ребра. Ударом ноги Олмаат отшвырнул труп в сторону. Они подошли уже к самому краю шахты. Гаронины преследовали их по пятам.
— Со мной все будет в порядке, — ответил Ауум.
Олмаат отпустил его, и он едва не упал. С хрипом втянув в себя воздух, он швырнул свое тело в шахту. Воины ТайГетен уже заскользили вниз по стенам. Гаронины стреляли им вслед. Вот они накрыли огнем лестницу. Эльфы валились, как подкошенные. Уцелевшие еще сильнее рванулись вперед. У самого края шахты отчаянно сопротивлялись гвардейцы Аль-Аринаар и ТайГетен. Вот кто-то из гаронинов рухнул вниз, насмерть разбившись об пол комнаты с вратами. За ним последовали другие.
Все это время свет, который излучали врата, искрил, слабел и дрожал, бросая мертвенно-лиловые жуткие сполохи вверх по шахтному стволу. Как и все остальные Тай, Ауум ринулся вперед вниз головой. Стены шахты были грубо вырубленными и неровными, так что отыскать опору для рук и ног было легко. Он всем телом прижимался к камню, позволяя одежде создавать дополнительное трение, чтобы замедлить падение. Боль в боку становилась все сильнее. Кровь текла из обеих ран.
У Ауума закружилась голова. Он подавлял стремление ускорить движение. Его догнали двое ТайГетен. Третья оказалась впереди.
— Не останавливайся, брат, — сказала она.
В следующий миг выстрел сорвал ее со стены и швырнул на землю. Ауум закричал. Руки его дрожали от напряжения, в голове помутилось.
— Спускайтесь, — сказал он. — Оставьте меня и спасайтесь сами.
Но они не обратили на его слова никакого внимания, и он испытал невероятное облегчение, слишком сильное для того, чтобы хотя бы поблагодарить их. Весь путь вниз он проделал, хватаясь руками и ногами за те же выступы и выемки, что и идущий впереди ТайГетен. Впереди яростно мигал проход. Вот он вспыхнул ровным светом, а потом вновь замерцал, угасая.
— Бегом! Бегом! Надо успеть проскочить!
Ауума чуть ли не на руках потащили к проходу. Здесь было тесно от бегущих эльфов. У самых врат выстроилась шеренга воинов, готовых отразить атаку гаронинов.
— Отпустите меня, — сказал он. — Я еще могу драться.
— Не говори глупостей, — оборвал его Олмаат, вновь оказавшийся рядом.
Он принял Ауума у его опекунов и пробежал с ним через врата. Последнее, что слышал юноша, была яростная стрельба, крики эльфов и спокойные команды воинов, оставшихся по ту сторону на верную смерть.
— Шорт, прими их души.
Ауум знал, о чем думает Такаар. Точнее, о чем бы думал Такаар, пребывающий в здравом уме. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, на ком лежит вина за разгромное поражение.
— Если бы я остался, мы продержались бы еще несколько часов, — прошептал наконец Такаар. — Подумай о том, сколько еще тысяч могло бы спастись.
— Может быть, — согласился Ауум.
Но он знал всю правду.
Такаар прищурился и сердито ткнул пальцем себе через плечо.
— Так я и знал, что ты снова расчирикаешься. Неужели ты никогда не устанешь попрекать меня прошлым?
— Такаар, — сказал Ауум.
— Нет, думаю, нет. И я не стану этого делать. Ты думаешь, если я не набрался мужества за прошедшие десять лет, то оно появится у меня сейчас? И можешь не льстить мне и не упрашивать, я все равно не стану делать того, чего не хочу. Нам понадобятся некоторых из тех ядов, над которыми я работал.
Такаар уставился на Ауума. Молодой ТайГетен растерянно заморгал.
— Что он говорит? — уклончиво поинтересовался он.
Плечи Такаара поникли.
— Такое впечатление, что ты совсем его не слышишь, — пожаловался он. — А еще мне кажется, что ты не слышишь и меня. А я говорю, что нам понадобятся яды, над которыми я работал. И еще мазь от ожогов. Поэтому мне нужна твоя помощь.
Чувство, охватившее Ауума, иначе как искренней радостью и назвать было нельзя.
— Значит, вы идете со мной! — воскликнул он, и звук его голоса распугал мелкое зверье в соседних кустах.
— Я сказал бы, что это было очевидно.
Ауум кивнул.
— Конечно, конечно. Спасибо вам. Вся раса эльфов будет вам благодарна.
— А вот это вряд ли, — возразил Такаар. — Да и тебе придется забыть об этом. Я не собираюсь бросаться вниз с утеса. Я придумал другой способ умереть, и он представляется мне более подходящим. Хочешь присоединиться к нам?
— Я… — начал Ауум и только потом сообразил, к кому обращается Такаар.
— Ты прекрасно знаешь, что это не имеет ничего общего с искуплением, или завоеванием авторитета, или чем-нибудь еще в том же духе. Ты знаком со мной вот уже десять лет, но до сих пор не понял, что подобные вещи меня не волнуют.
Ауум решил промолчать, ожидая продолжения. Но его не последовало. Такаар удалился в свою хижину и принялся отбирать различные горшки. Он явно полагал разговор законченным.
— Я могу спросить, почему вы делаете это?
Такаар пристально взглянул на Ауума. Под его взглядом юноша почувствовал себя неуютно. Ему вдруг показалось, что наставник заглянул ему в самую душу. А тот взял несколько горшков и корзину, сплетенную из крепкой лианы, и сунул ему в руки.
— Сложи их. По дороге я расскажу, как они действуют. — Он подошел к своему гамаку и поднял с него связку каких-то длинных палок, завернутых в ткань. Он развернул ее, и в руках у него оказались заплечные ножны. В одних до сих пор торчал клинок.
Это очевидно, почему я так поступаю. Потому что он говорит, что у меня не хватит на это мужества.
В душе у Ауума царил сумбур: надежда то вспыхивала ярким пламенем, то тут же гасла.
— Вы делаете это не ради своих братьев и сестер? Не ради Катиетт?