Ниллис с трудом заставлял себя поверить в происходящее. Он понимал, что это не сон, что барьер находится от него на расстоянии вытянутой руки, но какая-то часть сознания отказывалась признать реальность того, что творилось вокруг, и убеждала его, что все это — фокусы воспаленного воображения.
— Кажется, мы вляпались по-настоящему, — сказал Улакан. Самоуверенность его куда-то подевалась, в глазах стоял страх. — А что, если они не остановятся и будут давить дальше?
Свободного места больше не осталось. Туали оказались плотно прижатыми друг к другу. Началась давка. Дышать было нечем. Ниллис опустил руки вдоль тела, и поднять их не было никакой возможности. Шаг за шагом их сдавливали все сильнее. На ограниченном пространстве все громче и настойчивее раздавались крики и мольбы остановиться. Зазвучали молитвы, возносимые Иниссу и Туалу.
Ниллис попытался повернуться, но обнаружил, что не может этого сделать. Державшегося рядом с ним Улакана толкали в грудь и спину. Он судорожно и коротко дышал. Позади Ниллиса кто-то потерял сознание, и тело несчастного прижалось к его спине, будучи не в состоянии упасть.
И вдруг всяческое движение прекратилось. Давление чуточку ослабло. Люди вновь смогли сделать вздох. В буквальном смысле. Ниллис смотрел, как солдаты выстраиваются в круг позади тех, безоружных. Один из них шагнул вперед и заговорил с сильным акцентом, но на вполне приличном эльфийском.
— Те, кто держит в руках оружие, бросьте его. Взамен мы дадим вам больше места. Затем вы бросите те клинки, что носите в ножнах, за поясом или в сапогах. После этого мы уберем барьер, и вы станете нашими пленниками.
Iad и ula поспешно повиновались. Оружие полетело на землю со стуком и лязгом. Стоявший впереди человек что-то прокричал на своем языке, и несколько голосов ответили ему, явно утвердительно. Невооруженные люди опустили руки, давая задыхающимся туали вожделенное свободное пространство. Ниллис принялся разминать кисти рук и водить плечами. Того парня, что потерял сознание у него за спиной, опустили на землю и принялись приводить в чувство. Ниллис насчитал, по крайней мере, еще шестерых эльфов, пребывавших в аналогичном состоянии.
— Хорошо, — сказал предводитель людей. — А теперь бросьте последнее оружие, если оно у вас еще осталось. И помните: мы наблюдаем за вами.
Ниллис вынул из-за пояса два своих ножа и швырнул их на землю, которая уже была укрыта толстым слоем клинков. Улакан заколебался.
— Не валяй дурака, Улак, — сказал Ниллис. — Сейчас — не лучшее время для твоей бравады.
— Мы не можем просто взять и сдаться. Это будет означать, что мы добровольно отдаем себя в руки иниссулов.
— Останешься жив сегодня — сможешь драться завтра, — возразил Ниллис. — Ты не поможешь никому, если тебя проткнут человеческим мечом потому, что ты решил победить всех в одиночку.
Улакан окинул его раздраженным взглядом, но расстегнул свою перевязь, на которой висели три кинжала. Из сапога он вынул короткий нож и тоже бросил его на землю. Мужчинам за барьером он показал, что в руках у него пусто.
Предводитель, крупный, коренастый мужчина с густой бородой и носом картошкой, расхаживал взад и вперед вдоль строя, кивая и посмеиваясь.
— Долбаные остроухие, — сказал он. — А вы ведь ничуть не поумнели, верно?
Ниллис похолодел, когда солдаты подхватили его смех. Мужчина выкрикнул очередную команду. Барьеры рухнули, и солдаты ринулись на безоружных эльфов.
— НЕТ! — закричал Улакан.
Резко присев на корточки, он подхватил с земли свой меч. Ниллис, слишком напуганный даже для того, чтобы просто закричать, почувствовал, как что-то теплое потекло по его ногам, и попятился, сам не зная куда. Люди врезались в беззащитных эльфов. Он увидел, как один из них отбил в сторону меч Улакана и с размаху вогнал ему в грудь свой клинок. В воздух ударил фонтан крови.
Окровавленные клинки взлетали и опускались, рубили и кололи. Эльфы разбегались во все стороны. Люди завывали в зверином, жестоком восторге. Ниллис обернулся. Меч, перепачканный запекшейся кровью, врезался в шею ula, стоявшего прямо перед ним. Эльф повалился на него, сбивая его с ног.
Он лежал и смотрел на продолжающуюся кровавую бойню. В ушах у него отдавались крики. И смех тоже. Молитвы переходили в плач и обрывались. Повсюду слышалось чавканье и глухой стук, с которым сталь вгрызалась в плоть и кости. Отчаянная мольба и крики обрывались один за другим. Тела зияли ужасными ранами. Раздробленные челюсти. Расколотые черепа. Трупы со вспоротыми животами, из которых вываливались внутренности. Хлюпанье крови под сапогами. Удушливая вонь экскрементов смешивалась с запахом крови и внутренностей, над которыми поднимался пар.
Кровь лизнула мочки ушей Ниллиса, словно ласковая приливная волна. Придавивший его собой эльф еще содрогался в последних корчах. Сверху на голову ему опустился меч, и судороги прекратились. Труп соскользнул в сторону.
Ниллис взглянул прямо в жестокие глаза человека с мечом.
Тот хрипло расхохотался и поперхнулся, давясь смехом. В улыбке обнажились его сломанные и гнилые зубы.
Он занес над головой клинок.
Ниллис до самого конца смотрел, как опускается на него меч.
Глава 26
Мужество — это готовность умереть за тех, кто еще не родился.
Пелин прижала обе ладони ко рту, чтобы не закричать. Снизу по лестнице взбежали Тулан и Эфран, и представшее их глазам зрелище подтвердило то, что они слышали. Метиан загородил собой дверь спальни, не давая братьям выбежать наружу и ввязаться в бой.
Кровавая бойня закончилась. Сотни туали пали жертвой людей, состоящих на службе у иниссулов. Пелин подташнивало. Брызги крови с мечей, взлетающих в воздух, чтобы оборвать жизнь очередного юноши или девушки, мужчины или женщины, навсегда останутся в ее кошмарах. Как и вид людей, расхаживающих по страшному кладбищу и пинающих тела ногами, дабы убедиться, что все они мертвы. Добивающих тех, кто еще бился в предсмертной агонии.
Другие приседали на корточки рядом с зарубленными эльфами, старательно вытирая окровавленные мечи об их одежду, прежде чем обшарить их карманы и забрать себе хорошее оружие. Кинжалы в запекшейся крови. Короткие мечи, выбитые из рук тех, кто пытался защищаться.
— Мы не можем просто стоять здесь и смотреть! — выкрикнул Эфран.
— И что вы собираетесь делать? Вот вы двое? — обозлился Метиан, отталкивая их от двери. — Выскочите отсюда и два счета порубите сотню людей с их ублюдочной магией?
— Мы должны сделать что-нибудь, — процедил, давясь рыданиями, Тулан.
— Для начала мы должны сидеть тихо, — прошипела Пелин, с трудом отрывая взгляд от парка. — И мы обязательно сделаем кое-что. О том, что случилось здесь, мы расскажем всем, кто будет готов нас выслушать. И мы отомстим, обещаю вам.
Пелин чувствовала себя опустошенной. И не имело значения, что многие из убитых готовы были сотворить не меньшую жестокость с ней самой. Такого они не заслуживали. Такого не заслуживал ни один эльф. Она вновь выглянула наружу. Люди собирались в кучки и разговаривали, бурно жестикулируя. И вдруг часть из них направилась к домам Пепла. Оставшиеся двинулись прочь, удаляясь по улице.
— А еще им не нужны свидетели, — сказала Пелин. — Уходим, быстро.
Четверка Аль-Аринаар сбежала по лестнице и выскочила в сад, направляясь к задней калитке. Люди уже ломились в переднюю дверь. Она услышала за спиной крики. Их заметили.
— Бегом! — крикнула Пелин.
Они пробежали по просторному городскому саду, продрались сквозь густые заросли бамбука и выскочили в глухой переулок. Пелин осмотрелась по сторонам. С правой стороны появились люди и сразу же устремились к ним. Она подтолкнула Метиана и бросилась бежать. Выбранный ими маршрут приведет их обратно в Глейд, прямо в объятия людей, которые сейчас шли по Тропе Инисса, направляясь к центру города.